Темное эхо

Девять часов подряд я сражался с морем. К моменту, когда облачность на следующее утро разошлась и вновь вернулось затишье, солнце стояло уже довольно высоко. Я снял показания приборов и выяснил, что мы удалились от дома на тысячу двести миль. Шторм закинул нас еще глубже в дикую пустыню Атлантики. Полуживой и оглушенный, я продолжал нести вахту у штурвала. Просыхающую щетину на физиономии усыпали кристаллики соли, а зрение уже начинало выкидывать фокусы, утомившись от постоянной пляски окружающего мира. Наконец меня попросту вырвало, но не от качки, а из-за дикой усталости. К этому моменту в моем желудке не было ничего, что могло бы составить компанию порции желчи. В памяти всплыла Сузанна, и я задумался, что именно она имела в виду, когда мы обменялись несколькими короткими сообщениями в ходе нашей преждевременно прерванной переписки. Перед глазами маячил Гарри Сполдинг в золотом сиянии саутпортского лета. Единственное, что я знал про тот город, так это историю о давно снесенном «Палас-отеле». Громадное здание в неоготическом стиле поблизости от Биркдейла облюбовали привидения — по крайней мере, если верить местным слухам. Рабочие, занимавшиеся сносом гостиницы, слышали шум поднимавшихся и спускавшихся лифтов по истечении долгого времени после полного отключения электричества. Не посещал ли Сполдинг рестораны «Палас-отеля»? Может, попивал коктейли на одной из залитых солнцем террас? Должно быть, даже танцевал в главном зале, гипнотизируя местных красавиц своей улыбкой — оскалом убийцы с белым галстуком-бабочкой. Практически наверняка.

Я дернулся, выбитый из раздумья, вернее даже дремоты, которая крайне опасна за штурвалом. Где отец? До сих пор скорбит внизу и предается воспоминаниям, увенчавшись нимбом табачного дыма под стародавние напевы? Я включил авторулевого. Отчаянно тянуло в сон, можно сказать, я чуть ли не галлюцинировал от усталости. Кстати, а что выбило меня из дремоты? Вернуло в состояние полного бодрствования? Плач младенца? Да нет, конечно, все дело в чайках… Но какие чайки могут быть в середине океана? Я обвел небо глазами. Пусто. И на рангоуте не сидит ни одной птички. Внизу я постоял возле двери в отцовскую каюту. Он опять что-то бормотал себе под нос. Угрюмый и неприязненный монолог. В голосе напрочь отсутствовали мягкие ноты. Похоже, он уже перестал общаться со своей потерянной, драгоценной дочерью. А я умирал от усталости. Словом, я просто поплелся к себе, пока мой разум сам с собой дебатировал вопрос: что страшнее — вой призрака собаки или плач младенца-привидения? Потому что я наконец решил, что это все-таки был младенец. Чем-то страдающий и невидимый. Я не самый большой любитель собак и, наверное, поэтому вообразил себе, что плачущая кроха могла быть моей младшей сестрой, вызванной из небытия. Зловещая и пугающая мысль. Я кое-как стянул одежду и, повалившись на койку, погрузился в забвение.

9

Сузанна прибыла в Саутпорт к четырем часам дня. Апокалиптическая погода осталась позади экспресса, с грохотом унесшего ее на юго-запад. К середине утра за окном появились поля, усыпанные пшеничным и рапсовым золотом, напомнив ей, что сейчас все-таки июнь. Пересадку пришлось делать дважды. Саутпорт уже не был тем курортом, чья слава гремела в Викторианскую эпоху, когда в город один за другим прибывали поезда, набитые воскресными экскурсантами из Шотландии, Ланкашира, Йоркшира или промышленных районов Мидлендса, «черной страны» с ее рольными шахтами и сталелитейными заводами. Канул в прошлое и статус кичливого местечка для богачей, который Саутпорт приобрел себе в двадцатые годы. Знаменитый открытый плавательный бассейн в стиле ар-деко давно снесли, построив на его месте раздутый торговый центр, увешанный вывесками дисконт-магазинов. И следа не осталось от роскошного «Палас-отеля», где некогда обитали привидения. Даже Лорд-стрит, впечатляющий бульвар с эксклюзивными бутиками, и тот пребывал в упадке. То и дело глаз натыкался на прорехи в сплошном навесе, который прикрывал тротуар на добрую милю. А у входов в парочку ювелирных салонов поярче и побогаче дежурили охранники.