Темное эхо

Сузанна начала подниматься наверх. Свой зонтик она оставила капать на холодную мозаику в прихожей, однако с пальто расстаться не решилась. В отсутствие хозяина дом не отапливался, и во время подъема по крутым голым ступенькам она могла видеть легкие облачка собственного дыхания. Сузанна остановилась, лишь когда достигла двери на самом верху. Этот адрес она обнаружила на расходных ордерах, хранившихся в архиве «Ирландских добровольцев» в Дублинском замке. В них подробно расписывались затраты на еду и питье, заказанные в соседней гостинице Дули на протяжении ряда вечеров. Подпись, стоявшая под этими скрупулезно пронумерованными и датированными документами, принадлежала некоему Брауни. Впрочем, Коллинз, отличавшийся крайней строгостью в отношении расходов, был далеко не так скуп на псевдонимы и вымышленные имена. Кроме того, Сузанна узнала в этом аккуратном почерке руку Коллинза, который в юности подвизался клерком в Лондоне. Итак, это был он. Он здесь жил. Встречался с людьми. Здесь он формулировал планы и разрабатывал стратегию, которая изменила ход национальной истории.

Она открыла дверь.

Комната обставлена очень скромно: металлическая кровать, гардероб и одинокий стул с прямой спинкой. Имелось узкое прямоугольное оконце, чьи небольшие стекла были желтовато-серыми от пыли. На кровати не было даже матраса; ее голая, слегка ржавая сетка до сих пор была натянута на чугунной уголковой раме. Пол настлан голыми досками. Сузанна поежилась. В этой скудной каморке не читалось ничего зловещего. По световому люку над головой мягко барабанил дождь. Она подтянула стул и забралась на него, чтобы повнимательнее его рассмотреть. С первого взгляда становилось ясно, что застекленный люк здесь установил человек, хорошо знакомый с киянкой и стамеской. Об этом говорило качество работы. Впрочем, изначально в доме не имелось такого выхода на крышу. Деревянная рама люка была слегка наклонена, чтобы вода не собиралась в лужу на стекле. Одна кромка запиралась на щеколду, на второй имелись крепкие двойные петли. Чтобы со стула выбраться через такое окно, человеку пришлось бы с усилием подтягиваться на обеих руках. Но Коллинз был молод и крепок. «Это нам раз плюнуть», — наверное, выразился бы он. Да этому человеку вообще все было «раз плюнуть».

Сузанна спрыгнула со стула и, улыбаясь про себя, подошла к комоду. Пожалуй, вместо видеосъемки здесь лучше подойдет просто серия фотографий. Комната стояла в целости и сохранности. Конечно, выделенного бюджета вполне хватит и на актеров, которые сыграли бы несколько сценок в духе документальной драмы: скажем, на застеленной кровати сидят Коллинз, Кахал Вру и кто-нибудь еще из заговорщиков, планируют свои таинственные дела при свете керосиновой лампы или свечи. И Сузанна была уверена, что владевший этим домом психиатр терпеливо отнесся бы к суете и помехам, которые неизбежно сопровождают подобный процесс. Однако статические снимки, как ей казалось, в лучшей степени отражают аскетизм тех мест, в которых Коллинз находил себе отдых от войны с наиболее могучей империей мира; тех мест, где его ждало временное спасение от врагов.

Сузанна улыбалась потому, что была уверена, что обязательно отыщется зеркальце. Она подошла к гардеробу, открыла его. Это был узкий однодверный шкафчик, внутри которого едва заметно пахло гвоздичным лосьоном и нафталином. Вот здесь Коллинз наверняка вешал свой плащ и франтоватый костюм. Она видела узкую бронзовую рейку, привернутую к внутренней стороне двери, на которую он вешал галстук, чтобы тот успел расправиться за ночь. И над всем этим находилось зеркальце, перед которым он, надо думать, прихорашивался, потворствуя тому павлиньему тщеславию, которое было неотъемлемой составной чертой характера этого непростого человека.

Сузанна закрыла гардероб, чувствуя, как на губах расползается легкая улыбка. Но было и другое чувство. Ей показалось, что в тихой, молчаливой каморке потеплело. Более того, она словно уже не находилась здесь в одиночестве. Такое изменение в атмосфере комнаты произошло резко, внезапно. Она мигом провернулась на каблуках, окидывая взглядом все углы. Без изменений. И все же температура поднялась, в этом она была совершенно уверена. Кстати, в помещении уже не царила прежняя, унылая заброшенность, которая присутствовала лишь мгновение назад. Все полностью переменилось. Словно кто-то пришел. Сузанна ощущала чье-то присутствие. Можно сказать, чуть ли не запах теплого, насмешливо-иронического и энергичного существа, которое спокойно за ней наблюдало. Ей даже показалось, что скрипнули постельные пружины, будто кто-то там сидел, а теперь вот потянулся, разминая затекшие плечи…

— И что случилось потом? — спросил я.

— Ничего не случилось. Этот миг тут же прошел. Как бы… испарился, что ли. Но я его чувствовала. Не выдумала. На какую-то долю секунды он был там.

— Во сколько это произошло? Хотя бы примерно?

— Да я могу точно сказать. В пятнадцать минут первого. Потому что посмотрела на часы. А потом сразу ушла.