Темное эхо

Впрочем, он сдержал все те обещания, которые изложил в своем авиапочтовом послании к Хадли. Никакого травматизма на производстве не наблюдалось. Апрель принес нам длительный период теплой весенней погоды, и небольшая, сколоченная Питерсеном бригада неукоснительно шла по графику. Возник, правда, спор, следует ли ставить новый дизель, а если да, то какого типа. Я воздержался от участия в дебатах. Отец хотел, чтобы яхту погоняла лишь сила ветра. Питерсен же считал, что дизель на борту — это дань чисто практическому аспекту. Он никоим образом не скажется на эстетических качествах яхты, но зато позволит малоопытным морякам вроде нас с отцом без происшествий маневрировать в гаванях при постановке и снятии с якоря. Питерсен также сказал, что двигатель будет одним из тех немногочисленных новшеств, которые улучшат ходовые характеристики судна без ущерба для его конструкции. К прочим нововведениям относились наисовременнейшая радиостанция, спутниковая навигационная система, а также радар с гидролокатором, чтобы мы не налетели на берег и не проломили днище на подводных камнях или коралловых рифах. Все это хозяйство предполагалось питать от аккумуляторов.

Отец как-то особенно мучительно раздумывал над преимуществами и недостатками дизеля. Пожалуй, будет преувеличением сказать, что эти муки носили характер агонии, хотя… Ведь Сполдинг-то, герой-вояка и гоночный чемпион, ни в каких двигателях не нуждался. По слухам, Питерсен лишь расхохотался на этот довод и заявил, что если бы миниатюрные, чистенькие турбодизели нынешней эпохи были доступны в те далекие времена, то его прапрадедушка обязательно оснастил бы «Темное эхо» такой замечательной вещью. Отец признался потом, что конечным аргументом выступило заверение, что подобный двигатель не помешает официально классифицировать яхту как подлинно винтажную шхуну. Однако я лично думаю, что действительно решающим доводом был тот вес, который он приписывал мнению Питерсена, что явилось логическим следствием очевидной опытности американца и того впечатляющего прогресса, который он демонстрировал ходом ремонтно-восстановительных работ на борту.

Отец очень хотел, чтобы я присутствовал при двух важных событиях: крепление новой грот-мачты и установка на носовой палубе кабестана с цепью и якорем. И то и другое намечалось выполнить в течение мая. К тому моменту мои теоретические познания в мореходном искусстве были достаточно внушительны, и я был в состоянии выйти из Уитстейбла и обогнуть остров Шеппи под парусом. Однако у меня стали появляться подозрения, что надо бы набить руку и на борту винтажной шхуны, аналогичной «Темному эху». Лишь после этого я смогу подняться на отцовскую яхту, испытывая хоть какую-то уверенность.

Я провел интернет-поиск и нашел турфирму, которая позволяла клиентам изображать из себя моряков девятнадцатого столетия на борту различных восстановленных судов и их копий. Все они были намного более спартанскими, нежели переоборудованное «Темное эхо». Полагалось спать в гамаке, мыться на палубе в бочке с дождевой водой, а после захода солнца единственным источником освещения в кубрике были керосиновые лампы. Даже провизия во многом напоминала тот рацион, который был принят полторы сотни лет назад. Для питания в основном шли галеты, солонина и сухофрукты. Свежей могла быть только рыба, которую ты сам и ловил на лесу. Все очень в духе Джозефа Конрада. Как раз тот самый учебный курс «с погружением», который мне и требовался.

Очередной вояж на шхуне был у них запланирован на конец апреля. Если присмотреться к деталям, то, наверное, здесь годится скорее атмосфера Эрскина Чилдерса, чем Джозефа Конрада. Судно вышло из Роттердама, прошло Северным морем к Восточной Фризии с ее цепочкой островов возле побережья Нижней Саксонии. Промозглый, ветреный и даже, можно сказать, заброшенный уголок. Вернее, такое впечатление об этом месте я вынес из книжки Чилдерс «Загадка песков». Нам предстояло бросить якорь у острова Бальтрум и провести там пару ночей, чтобы орнитологи-любители, входившие в состав нашей разношерстной команды, могли предаться своему мазохистскому увлечению. Затем планировался обратный переход в Роттердам, а оттуда короткий каботажный рейс до Антверпена, где судно встало бы на мелкий ремонт и пополнение запасов. Шхуна именовалась «Андромеда» и первоначально была зарегистрирована под британским флагом. Ее киль заложили на шотландском Клайде в 1878 году, когда сэр Уинстон Черчилль был еще четырехлетним карапузом. И про телефон в ту пору никто не слышал. Словом, мне предстояло вверить свою жизнь Северному морю и той лодке, которую построили аж за десять лет до Джека-потрошителя с его коротенькой, но насыщенной карьерой головореза.

Идея казалась очень хорошей. Судовождение на предательском мелководье рядом с архипелагом, куда мы направлялись, слыло занятием не для слабонервных. Сильные течения и резкие колебания уровня моря в периоды приливов и отливов. Частый и непроницаемый туман. Да плюс к тому стихийная мощь Северного моря. Я многому научусь.