Темное наследие I. Там, на неведомых дорожках…

— Меди? — я сделал еще одну попытку.

— И меди нет, — отрезала хозяйка.

— Счастья? — не удержался я.

— И счастья не… — девушка замолчала, недоговорив, а потом мягко рассмеялась.

Грациозно соскочив с кромлеха, она присела возле меня, едва касаясь своим бедром моего колена. Ее прикосновение опять вызвало сладкую дрожь в моей душе, истому, эйфорию и возбуждение.

— А что такое счастье? — мягко осведомилась она, не сводя с меня чарующего взора.

— Это любовь, — не растерялся я.

Она взяла мою руку и придвинулась поближе, ее волосы мягким покрывалом рассыпались по моему телу, а ее лицо остановилось напротив моего лица. Глаза красавицы-русалки находились напротив моих глаз. В который раз убеждаюсь, что глаза — это зеркало души того человека, который в них смотрит…

— А что такое любовь? — Ее лицо придвинулось еще ближе, теперь наши губы почти соприкасались, а дыхание слилось воедино.

— Это такая болезнь, — нехотя признался я.

— Что?! — переспросила хозяйка горы, слегка отстраняясь.

Хоровод хрустальных огней в ее глазах приостановился, слегка ослабив наваждение. Браслеты покалывали запястья ледяными иголочками. Они, как, впрочем, и я сам, угрозы, исходящей от русалки, не ощущали, скорее — легкое опасение, связанное со способностью моего языка брякнуть какую-нибудь очередную глупость и ненароком обидеть красавицу… Неприятно было ее разочаровывать, ведь она считала, что своими чарами подчиняет мою волю. Очень не хотелось говорить ей правду, но все ее потуги лишь разожгли во мне желание и физическое влечение. Я боялся, что, поняв правду, она прервет контакт и вновь скроется на дереве, тьфу, то есть на столбе кромлеха.

Глаза русалки что-то напряженно искали в моих глазах, но, судя по всему, так не нашли. Она тихо рассмеялась, переместилась к каменному столбу спиной и теперь сидела рядом со мной, а не напротив. Хотя руку не отпустила.

— Моя сестра была права, — сквозь смех сообщила хозяйка горы. — Ты действительно рус.

В тот же миг она пропала, а пространство закружилось в стремительном серо-черном водовороте, сопутствующему пробуждению от этих странных сновидений.

ТОМ I: 17. Смежная локация

Проснулся я опустошенным, и некоторое время продолжал ощущать прикосновения горной русалки и сопутствующий им трепет. Такого опыта общения с потусторонними силами у меня еще не было, тактильный контакт вызывал гораздо больший восторг, чем простое созерцание, словно я до этого пил ягодную настойку, а сейчас набрался самогоном-первачом. И откат-похмелье также ощущался в разы сильнее.

За ночь я порядком промерз. Я слишком мало прогревал почву, прежде чем перенести костер в другое место, соорудить полноценную нодью возможности не было, поэтому и остыть почва успела задолго до моего пробуждения. Перенесенный костер прогорел еще раньше, дров изначально было с гулькин нос. Ну а накидка — трава и есть трава, греть, конечно, греет, из-за того, что между её волокон создается воздушная прослойка, но всё ж таки качество материала в этом плане уступают меху. Да и коротковата она, ею либо тело можно укрыть, либо ноги.

Солнце уже взошло, но прямых лучей не давало и почти не грело, световой день в этих горах жестко урезался восточной и западной грядами гор. Так что согреваться решил в движении. Позавтракав вчерашней похлебкой, я отправился в дальнейший путь и приблизительно через полчаса почти полностью согрелся. Двигался я на юг или на юго-восток вдоль скал, нейро-интерфейс, по одному ему только ведомым приметам, водил меня по ущельям, в которых пролегали пригодные подъёмы, и к тому моменту как солнце поднялось над восточной грядой мы вышли на очередное плоскогорье.

Здесь ощущалась свежесть и витающая в воздухе влага, судя по всему, рядом находился крупный источник воды. Двигаясь дальше на восток, я услышал что-то вроде журчания или гула и дальше шел уже на звук, и вскоре я вышел к горной реке. Она текла по неглубокому, но широкому ущелью на север или северо-восток, под уклоном градусов в двадцать-тридцать и километров через пять-шесть втекала в долину. В южном или даже в юго-западном направлении, метрах в пятистах от меня начиналась красивая ветвистая система невысоких водопадов, образованная платформами-чашами. Перетекая от платформы к платформе, переливаясь из чаши в чашу, струи воды словно по ступенькам спускались с горы. В самой реке вода оказалась весьма прохладной, а глубина ее потока колебалась от полуметра до двух метров на стрежене.

Я снял лапти и пошел вдоль русла вверх по течению. Идти, в принципе, было не сложно, камни оказались окатые, но влажные и скользкие. В лаптях был риск поскользнуться и получить травму, также они могли раскинуть от влаги. Вдоль русла я добрался до подъема, а затем по платформам и уступам, образованными водопадами, порядком промокнув, поднялся на вершину горы, очутившись на очередном плоскогорье.