Темное пламя. Дети Проклятия

— …ей, просто Дей? — голос Вороны спокойный, но в этом спокойном обыкновении звучит новая нота умиротворения. Да, мой волк, ты достиг вершин — определять настроение одинаково невозмутимого Бранна на слух!

— Да? — а вот твой голос очень яркий, и без всяких дополнений передающий изрядную бодрость нового дня.

— Хочешь ли ты, мой энергичный король Дей, подкрепиться? Или пойдем сразу?

Мой волк привстает, не опираясь на неблагого и весьма стремительно, чем вызывает вздох, полный удивления. Дей сам не ожидал, но равновесие держит так же легко, как прежде, до раны.

— Кажется, меня слегка подлечили. И я не знаю, была ли милостива к тебе эта земля, как и ко мне, но я совершенно не хочу есть!

Бранн удивленно вздыхает вновь, прямо страшно — чтобы два раза подряд вывести спокойную Ворону из равновесия! Как бы не выпал снег!

Ой, прости, мой Дей, я совершенно не думаю, что говорю. Снег и так выпал, и лежит себе, и не торопится исчезать. А ведь по времени Нижнего мира, благой его части, приближается Лугнасад. Пожалуй, это будет самый необыкновенный Лугнасад, отмечаемый после Проклятья.

— Да, король Дей, ты прав.

Наш неблагой задумчиво рассматривает свои ладони, Цветок переливается тускло, но переливается. Продолжает, смущенно потирая нос:

— Земля поддержала нас. Вчера я не чувствовал. Впрочем, вчера я почти ничего не чувствовал.

Наш неблагой опускает голову, прячет глаза в тени, хотя ты его не можешь видеть, то есть вообще, то есть совсем!..

— Прости, король Дей, и спасибо, — изумрудные глаза поднимаются покаянно, — тебе достался странный и опасный королевский волк…

Ворона не успевает договорить, когда мой волк с воодушевлением хлопает его ладонью по спине:

— Если бы мой королевский волк не был опасным, вот это было бы странно, Бранн!

Ворона, вот ей-Луг, расцветает не хуже окружающих растений.

И нет, я побожился вовсе не собой! Мой волк! Мой Дей! Как ты можешь! Ты сам меня так назвал!

— Пилик! Так что, пилик, мы идем? — щебечет Шайя, подергивая тебя за волосы.

Отулыбавшийся Дей разворачивается в сторону просвета между елей, поправляет собственные снегоступы, вслед за ним возится со своими Бранн, а потом оба ши шествуют по цветущей весенней земле ещё сто шагов, распугивая мошек и бабочек.

Ну и вот кто теперь выглядит глупо, а, мой волк?

Как это «всё ещё ты, Луг»?! Что значит, «тот, кто задает глупые вопросы»?!

Фуф! Не иначе как от злости я подрос в размерах, да, мой Дей! Теперь я могу защекотать тебя хвостом до смерти!

Меня в очередной раз не дослушали.

Впрочем, я рад — увлекшийся нашей светской беседой Дей совершенно забыл, что ему надо опираться на плечо неблагого! Кажется, благой мир одарил своего короля каким-то новым чувством: деревья по-прежнему не видны, но Дей ощущает препятствия и обходит их неосознанно. Нет, это не зрение, это… что-то особенное. Ощущение сути мира от благодарной, освобожденной земли. Пусть и смутными тенями на фоне кромешной тьмы.

Шайя пиликает и распевает слаборазличимые неблагие песни, поднимаясь в небо. Затем пикирует на плечо идущей рядом Вороны до того, как вокруг вновь раскидывается зима.

Ветер бьет в лицо, обжигает нос и щеки, заставляет Бранна прикрывать глаза рукой, феечку — жаться к нему, соскальзывать даже за воротник, цепляясь тонкими ручками. А вот моему Дею все нипочем. Волка, выросшего в этих краях, не устрашить простым ветром.

Впрочем, мой Дей скоро становится таким же хмурым, как снежные темные облака над нашими головами. Его явно гнетут невеселые мысли.

Огибая очередное дерево, мой благой принц, доросший до звания короля, захватывает еловую лапу, наслаждаясь ее колкостью, отгибает и отпускает, заставляя дерево встряхнуться и сбросить снег. Несколько довольно освежающих, на мой вкус, сугробов падают именно на моего волка.

Де-ей! Ты… ухватил ветку, не видя ее!

Но мой Дей даже не фыркает, мрачнеет только пуще.

— Бранн… — в интонации нет вопроса, Ворона заинтересованно вскидывается, на сей раз именно Дей хочет ему что-то сообщить, — а знаешь, мы с тобой шли по той дороге, которой уже в одну сторону проходил я. Как думаешь, отчего паутина не остановила меня в первый раз? Ты маг, возможно, успел разобраться.

Голова требовательно поворачивается в сторону нашего неблагого — и не уловить истинно королевского движения моего Дея попросту невозможно, нельзя отвести глаз или скрыться за локтем, всякий ветер будет нипочем, когда на тебя обращает внимание твой король. Твой настоящий король, спрашивающий о своем мире. И друг, да.

Бранн, как и я, чует перемену в тебе, принятие своей судьбы. Он, снова подходя очень близко, чтобы быть услышанным, ответствует:

— Паутина была ловчей сетью на волшебство, — из-под воротника высовывает голову фея, подсвечивая голубым сиянием шею неблагого и часть щеки, просвечивая пускающую неблагие блики сережку, прислушивается заинтересованно. — Думаю, король Дей, она пропустила тебя первый раз потому, что тобой уже успели полакомиться друиды. А вот будь ты в полных силах, скорее всего, потратил бы день, чтобы прийти в себя. Может, вовсе бы этого не заметил, — пожимает плечами.