Темное пламя. Дети Проклятия

Тёмно-серый неласковый взгляд обращается к Вороне, как воплощению и возможному источнику бед.

— Как прикажете, мой король, — Джаред изящно кланяется, договаривает тише. — Вас сопровождает маг. Может быть, в его силах немного развлечь Благой двор видением не самого большого вашего подвига? Небольшого? — серые глаза сверлят Бранна одновременно с надеждой и недоверием. Советник в глубине души не верит, что Ворона сможет наколдовать что-то впечатляющее.

Джаред прав в этом дополнении прибытия настоящего короля.

Внимание всей столицы и всех подтянувшихся сюда Домов приковано к моему волку, они рады, но не смеют поверить, ждут подвоха, ждут, что оружие ещё пригодится им до вечера — слепого не смогут назвать королем все главы кланов. Не смогут без доказательств. Хотя бы одного. Потому что первый шок прошел, и руки дети Неба и Леса уже не убирают с эфесов мечей. А волки, тоже при оружии, зубцов городских стен и не покидали. Как и своих постов.

Но Советник не прав своим неверием.

Наша неблагая Ворона артистично встряхивает кистями, не удостаивая Джареда ответом и не давая Дею времени повторить: на фоне черного неба, оглашая город и лес вокруг переливчатым рыком, отделяется из темноты знакомый силуэт Семиглавого змея. Опасные фейерверки оранжевых огоньков распускаются в небе россыпью злых цветов, черное пламя было бы невидимым, но его контур очерчивается тоже оранжевым, видимо, по желанию Бранна, сжигая для пущей важности пару деревьев. Нет, ели наш неблагой бережет. Не повезло лишь паре-тройке дубов, которые вмиг охватывает огонь.

Ши рассеиваются, кто-то ахает, кто-то приникает к стенам, самые боевые тянутся к оружию, а махина с растопыренной чешуёй в полной боевой готовности снижается широкими кругами к площади перед замком и подвесному мосту. От гула закладывает уши, словно рухнул сам Черный замок! Семь пастей вытягиваются строго вверх, демонстрируя свою длину, и неистово воют на благие небеса. Змей приближается к Дею, размахивая шипастым хвостом, расправляя кожистые крылья и рассыпая оранжевые искры.

— Король Дей, будь добр, обернись и вытяни левую руку на уровне плеч, — убийственно спокойный, довольный голос Вороны раздается близко, наверняка, наш неблагой рад потрепать нервы благим. — Надо погладить Семиглавого.

— А я-то думаю, что за мерзкий вой? Вроде бы мы его уже убили! — мрачновато улыбается мой волк.

Змей приближается, оскаливая сабельные клыки, тянется к моему Дею, но попадает самой длинной головой под его руку и распластывается по площади. Конвульсивно бьется, как тогда, в Неблагой столице, падает, воет напоследок так, что кровь стынет в жилах, а волосы приподнимаются и у некоторых волков. Семиглавый поёт в последний раз и разлетается огромным облаком оранжевых искр, каждая из которых превращается в маленький пламенный цветок.

На площади царит тишина. Взгляды ши с новым восторгом обращаются к моему волку. Когда все могут перевести дух и оглянуться, Дей снова поворачивается к Джареду. Советник приглаживает волосы и невозмутимо ждет, однако взгляд, который прошивает Бранна, не обещает неблагому ничего хорошего. Видимо, наша Ворона немного не угадала с размерами…

Дей, слава старым богам, не замечает ничего. Осторожно вынимает из петлицы искрящийся сверх обычного цветок и протягивает его Бранну. Первый раз оступается, но откидывает руку помощи.

Советник находит в себе силы не выказывать чувств, оборачивается на секунду, подзывая ближайшего помощника, отправляет провожать неблагого, строго наказывая, впрочем, дождаться его и без него никого никуда не пускать: ни друидов к принцессе, ни неблагого к друидам.

Невозмутимый Бранн, наверняка, слышит и это тоже, но беспокоит его лишь напряженный Дей. Цвет жизни пламенеет алым в ладонях неблагого, но его уводят, мягко и настойчиво указывая путь.

— Где отец? — мой волк знает, где его отец и что с ним, но до последнего не желает верить, будто давний сон — правда.

Джаред сам вызывается проводить Дея.

Мы минуем главную улицу, проходим привычной дорогой, встречая взгляды, поклоны и приветствия.

Дей проводит пальцами по стенам замка, на ощупь вспоминая волчий Дом. Не понимаю, не понимаю, что с ним! Почему ему настолько плохо! Это же наш Дом, мы дошли! Тут все родное!

Дом встречает своего сына странно — стены помнят Дея, хранят тепло рук и жар переживаний, горечь поражений и сладость побед, но самому Дею от этого становится исключительно тошно.

Как будто это все было и прошло, закончилось безвозвратно. Как будто ему, на самом деле, никогда не удастся полностью вернуться к себе. Домой.

Да, мой Дей, вот на этой двери ты вырезал имя Лили, этими коридорами бегал столько раз, что привычно поворачиваешь сам, даже не спрашивая меня! Тут… что?

Это родное вдруг стало чужим и незнакомым?

Вот веточку омелы под твоей рукой я тоже не узнаю, раньше её тут точно не было! А в остальном, мой волк! В остальном это твой настоящий Дом! Пусть и печальный сейчас, окутанный темнотой и скрытый непроглядным мраком. Не позволяй ему просочиться в твою душу! Это наносное!