Тёмное прошлое. Пальмовый дневник каракала полиции

12:30

Последний в сезоне рейс в Дальний Лес из Дальнего Редколесья. На взлётной поляне аистессы с сухим, потускневшим от жары опереньем готовят пассажиров к отлёту. Воняет здесь так, как будто кто-то из пассажиров или провожающих сдох и уже начал гнить на солнце. Оглядываюсь. С виду вроде все пока живы.

Пассажиров выпь-класса заворачивают в мягкие непромокаемые пелёнки в тени единственной пальмы. Выпей трое. Супружеская пара престарелых змей, участников программы «Живи без яда», – родом из Дождевого Леса, годами путешествуют по всему миру, проповедуя любовь к ближнему. Геп рассказывал, что в Дальнем Редколесье они однажды наведались в его клуб «Мышиная возня» и кусались там так, что яд потом стекал по песку в ручей Манго-Бонго, а живых песчанок вообще не осталось, ему даже пришлось закрыть заведение на несколько дней в ожидании новой партии мышек… Сейчас престарелые змеи, свернувшись кольцами, умиротворённо смотрят в глаза друг другу. Две аистессы пытаются их распутать и разобраться, куда именно им следует нацепить непромокаемые моховые подгузники.

Третий выпь – Песец из Дальних Сопок, в Дальнем Лесу у него, по-видимому, пересадка. Барсукот говорил мне, что этот Песец был замешан в знаменитом деле о Щипаче. У Песца белоснежная шерсть, поблёскивающая от сока алоэ вера, – щедрой лапой он нанёс этот сок на всю тушку, а может, даже в нём искупался, чтобы шерсть не выгорала на солнце. Одна аистесса пеленает Песца, другая поит его кокосовым молоком: погружает свой длинный клюв в выдолбленную в кокосе дырочку, набирает молоко, а затем суёт свой клюв Песцу в пасть, а тот меланхолично посасывает.

Рядом с ним багаж, от которого, собственно, и воняет на всю пустыню. В первую секунду мне кажется, что Песец везёт с собой труп: из туго набитого чемодана, который он не смог до конца закрыть, свисает что-то очень напоминающее шкурку дохлого зверя. Я заставляю себя подойти и принюхаться – и понимаю, что это не шкура, а лепесток. Червивая стапелия – вот что везёт Песец. Растение, которое я с удовольствием засудила бы за мошенничество, если бы на растения распространялось уголовное право. Стапелия притворяется падалью: её цветки – коричневые, морщинистые, волосатые, как разлагающаяся шкура какого-нибудь, например, суриката. Воняют эти цветы соответственно – как будто сурикат провалялся на солнце недели три. Всё для того, чтобы приманивать мух, которые опыляют стапелию и даже откладывают на неё свои яйца, убеждённые в том, что имеют дело с мёртвым животным.

– Зачем вам стапелия червивая? – интересуюсь я у Песца. – Она же воняет.

– Вот именно! Такая невероятная, экзотическая, чудесная вонь! – отвечает Песец, беззастенчиво хлюпая и чавкая: выпь-пассажиры даже ещё не спелёнуты, а их уже кормят из клювика капкейками с безе из черепашьих яиц. – Я парфюмер и регулярно летаю в ваши края за новой изысканной вонью! Из вашей стапелии я выжму одеколон «Роковая…» – нет, лучше даже «Смертельная схватка»! А может быть, знаете как? «Фатальная самка пустыни»! Да, это нас отсылает к схватке самцов, которые сражались за прекрасную самку и оба пали в песок, а самка…

– Вы просто бесплатно собираете здесь цветы червивой стапелии, а дома продаёте за бешеные шиши, я правильно поняла?

– Вы очень цинично рассуждаете, юная самка. У нас с вами разные ценности. Нет смысла продолжать разговор. Эй, лебедь! Давай, танцуй! Попугай! Включай свои байки! Мы ещё не взлетели, а мне уже скучно!

Чахлый лебедь, увязая перепончатыми лапами в песке, принимается исполнять перед выпь-пассажирами танец маленьких лебедей. Попка-корреспондент, который, не будь дурак, подрабатывает на взлётной поляне аудиоаниматором, пикирует с пальмы на взлётную поляну и истошно вопит:

– Аудиоиздательство «Попугайская правда» представляет правдивые мифы и легенды Дальнего Редколесья! Давным-давно, в начале времён, была только бескрайняя пустыня, а в центре этой пустыни росло Великое Древо Манго, на котором сидел попугайчик Попка и всё-всё видел! И всё-всё слышал! Попка был очень хороший! Однажды Попка увидел, что на Древе Манго созрели два плода: солнце и мрак. Плод солнца был золотистым, сочным, сладким, ароматным и ярко сиял… Попочка любит манго!.. Плод мрака был чёрным, сморщенным, гнилым и зловонным! Попочка такое не ест! Попочка не дурак! «Огнам гоб я», – сказал солнечный плод на древнем языке Редколесья. А Попка не дурак, он может перевести что угодно с древнего языка! Тот плод сказал: «Я – Бог Манго». А Попка ему ответил: «Акпоп я!»…

– Уважаемый приглашённый артист! – перебивает Попку одна из аистесс. – Убедительная просьба уменьшить громкость звука! Иначе пассажиры второго класса тоже вас будут слушать, а им развлечения не положены!

Попка рассказывает легенду про кость и мякоть, а я уговариваю себя перестать записывать всё, что вижу и слышу. Я слишком увлеклась. Это не относится к делу. Я опаздываю на рейс.

…Я выхожу из тени и направляюсь в ту часть взлётной поляны, где под палящим солнцем пеленают в шершавые промокаемые пелёнки пассажиров второго класса.