Темное прошлое

– Я уже сделал свой выбор, - твердо сказал Уильям. - Мне нужна ты, а не твоя семья.

Саманта знала это. Она ведь уже не раз намекала Уильяму на свое прошлое. Она понимала, что может все рассказать ему об отце и матери, о своем детстве, и Уильям не переменится к ней. Если только… если только она не зайдет слишком далеко и не расскажет ему о том, что не раз проделывала со многими людьми в темных аллеях Лондона.

– Думаю, ты выросла на улицах Лондона, - задумчиво произнес Уильям.

– Ты догадался? Неужели у меня еще остался акцент? - усмехнувшись, она перешла на кокни. - Иль же птому што я беру пишшу рками? Иль ты видал, как я тру нос ркавом?

Брови Уильяма удивленно поползли вверх.

– Ты сердишься? - он демонстрировал необыкновенную прозорливость.

Но Саманта не злилась. Она была в отчаянии. Первый раз в своей жизни она хотела всей душой того, что никогда не сможет получить. Как там говорила леди Маршан? «Если сумеете довольно быстро заманить одного из своих поклонников в сети Гименея, он ничего не узнает, а если узнает, будет уже слишком поздно». Уильям доказал, что не способен устоять. Если ухватиться за эту возможность… но ведь рано или поздно он все равно узнает. Не следует забывать об этом. Она любит Уильяма всем сердцем. Но он никогда не будет принадлежать ей.

Уильям погладил морщинки над переносицей Саманты.

– Наверное, кто-то сделал тебе очень больно.

Этих «кто-то» было очень много - и он вот-вот станет одним из них.

– Я не оставалась в долгу, сэр, - Саманта снова перешла на безукоризненный выговор высшего света. - Если вы действительно верите, что черное - это черное, а белое - белое и что никаких оттенков серого цвета не существует, вы должны знать: я вымазана с ног до головы черной угольной пылью.

Уильям улыбался ей с такой нежностью, с таким восхищением.

– Ты - самая честная женщина из всех, кого я знаю.

– Нет! - воскликнула Саманта, резко садясь.

Как умеет этот человек перевернуть все с ног на голову! Она пыталась предостеречь его, а он восхищался ею за это. Но только лишь потому, что не осознавал всей глубины ее падения.

– Знаю, знаю, - примирительно заговорил Уильям. - Ты снова хочешь обвинить меня в предвзятости к женщинам. Хорошо, скажу по-другому. Ты - самый честный человек из всех, кого я знаю.

Она должна была, обязана была сказать ему. Прямо сейчас. Но воздух в комнате был таким холодным, а Уильям - таким горячим. И у них был впереди еще один день счастья. Саманта просто не могла отказаться от такого щедрого подарка судьбы.

Уильям потянул ее к себе, и Саманта, не сопротивляясь, снова оказалась в его объятиях, позволяя согреть себя. Гладя ладонями его сильные плечи, она старалась запомнить каждое мгновение этой близости. Как он выглядит, как дышит, как падают на лоб его волосы, какие у него сильные пальцы…

Уильям погладил подбородок Саманты.

– Скажи же мне хоть что-нибудь хорошее о своих родителях!

– Они были женаты.

Глаза Уильяма вдруг стали серьезными и печальными.

Была ночь - время откровений. Он был ее любовником - мужчиной, которому Саманте отчаянно хотелось довериться. Почему бы не рассказать ему обо всем? Худшее, что может случиться, - он отвернется от нее.

– Дорогая, у тебя такой вид, будто я сделал тебе больно, - заботливо произнес Уильям. - Прости… мне не стоило… я уже жалею, что спросил.

– Моя мать была дочерью приходского священника, - вдруг выпалила Саманта. - Она работала гувернанткой в одном большом доме.

Она слышала, как Уильям вздохнул с облегчением у нее под ухом.

– Так, значит, ты пошла по стопам матери!

– Надеюсь, что нет.

Не напрасно ли она надеется на это? Что будет с нею дальше? После сегодняшнего дня?

– Мой отец встретил мать в парке, когда у нее был выходной и она пошла прогуляться. У мамы было небольшое наследство, доставшееся ей от бабушки. Отец постарался ей понравиться, и она вышла за него замуж против воли дедушки. И попала в настоящий ад. Разумеется, она потеряла место. Семья ее не хотела иметь с нею больше ничего общего. А мой отец оказался бессердечным негодяем. Сначала он спустил ее деньги. Потом заставил маму работать. Но это была не та работа, к которой она привыкла. Сначала мама шила - шила и шила дни и ночи напролет, пока у нее не начали болеть глаза. Потом ей пришлось попрошайничать. Мама ненавидела попрошайничать. Стоять на углу с протянутой рукой под проклятия бывших знакомых и насмешки проходивших мимо мужчин, которые предлагали ей деньги за совсем другие услуги. Мой отец обычно бил их за это.

– Слава богу! - с отвращением произнес Уильям. Видимо, его обрадовало то, что отец Саманты проявлял хоть какие-то признаки благородства.

Но Саманта развеяла его надежды.

– Ему больше не нужна была моя мать, но никто другой не смел покуситься на то, что ему принадлежало.

И зачем только она начала исповедоваться? Теперь перед Самантой всплывали одно за другим воспоминания об ужасных, бесконечных днях и ночах, о постоянном чувстве голода.