Темное пространство

— Кай-Рен скоро будет здесь, сэр. Его корабль просто ждет за пределами радиуса действия наших сенсоров. И он там давно. Именно он выбирает время, а не вы, сэр. И если вы не примете его, он действительно уничтожит эту станцию и все остальные в сети. А потом отравит атмосферу Земли.

Охрана у двери потянулась к оружию.

Вот же черт. Я всегда боялся, что сдохну на Защитнике-3, но не так ведь.

Коммандер Леонски вдруг рассмеялся:

— Забавно слышать такие интересные угрозы от кого-то, кто хочет мира.

— И он его получит, — вставил Кэм, не обращая внимания на солдат-охранников. — Либо подписав мирный договор, либо всех уничтожив. Так или иначе он собирается положить конец этому бессмысленному противостоянию.

— Когда? — спросил Леонски.

— Не знаю, сэр. Скоро.

Коммандер посмотрел на солдат, потом снова на Кэма, словно подумывал отдать им приказ здесь и сейчас. Без всякого трибунала, чтобы не мутить воду.

Кэм не боялся. Хотя это было неважно. Я боялся за нас обоих.

Леонски пожал плечами:

— Чтобы вытащить остальных из оперативных центров и привезти сюда, понадобится не меньше месяца. А я не могу заключать соглашения от лица всего человечества, Раштон.

— Сэр, он привезет соглашение с собой, — покраснев, сказал Кэм. — Я написал его вместе с Кай-Реном. Вам лишь нужно поставить подпись, и они уйдут. И больше не вернутся. Они уважают договоры. Для них соглашения священны.

— Лейтенант Раштон, — протянул Леонски. — Эксперт по культуре Безликих.

— Не по своей воле, — процедил Кэм.

Леонски вскинул брови:

— Хммм.

Кэм нахмурился и добавил:

— Этот договор не позволит низшим военачальникам на нас нападать, а Кай-Рену не даст принять более радикальные меры для предотвращения конфликта.

Коммандер Леонски пристально посмотрел на Кэма.

— Если вы лжете, — медленно проговорил он, — я заставлю вас заплатить за это прежде, чем мы погибнем. Понимаете?

— Да, сэр, — кивнул Кэм.

— И я прослежу, чтобы командование известило всех о том, что именно случилось, — продолжил коммандер, — так что они узнают, что вы вовсе не герой войны, и каждому на планете будет известно, кто их предал. Миллионы людей станут проклинать вас перед смертью.

Кэм кивнул, поджав губы, так что они побелели.

Слабое эхо стыда и сожалений зашевелилось у меня внутри, а чего он ожидал? Что его примут на Защитнике-3 с распростертыми объятьями? Черт, он же худший гонец в истории человечества, да ему повезло, что мы не забыли ту старую поговорку и не пристрелили его на месте.

Коммандер Леонски посмотрел на него так, словно все еще подумывал об этом, а потом резко развернулся и вышел из комнаты. Охрана последовала за ним, и дверь закрылась.

Кэм опустился на кровать и уронил голову на руки.

Его боль очень напоминала мне тоску. После долгих четырех лет с Безликими он вернулся обратно к людям, но он чужой здесь. Чем больше он стал бы им говорить, тем большим злом сочли бы его остальные.

Хуже Безликих. Безликие просто такие, какие они есть, но Кэм должен был быть на нашей стороне. А такого люди не прощают.

* * *

Что-то происходило. Пусть я и ненавидел это окно, но делать в комнате было особо нечего, кроме как пялиться в черноту. И за последние три дня здешний поток транспорта сильно увеличился, особенно если вспомнить, что мы находились почти на дальней точке своей орбиты.

Кэм, лежа на животе, читал мою книжку.

Я сидел рядом и считал говнолеты.

— Третий за сегодня. Идем на рекорд.

Я подумал о парнях на внешнем поясе. Вот уж кто наверняка не рад такому количеству работы, когда так далеко от Земли и других станций у них должны были быть почти каникулы. Я пожалел, что сейчас не с ними. Интересно, что про меня говорят. Само собой, все знают, что что-то случилось и, само собой, смогли связать это с чудесным возвращением Камерона Раштона. Хотелось бы знать, что задумал коммандер Леонски. Собирает подкрепление? Хотя, учитывая, что Безликие просто взорвали бы станцию, сколько бы людей ни набилось на борт, это глупо. Может, оружие? Может, наши ученые наконец изобрели что-нибудь, что проделало бы дыру в корабле Безликих?

Если и так, у них ушло чертовски много времени.

— Он хочет мира. Я же тебе говорил.

Кэм перелистнул страницу.

Я закатил глаза:

— Уж прости, но я не верю этому Кай-Рену на слово.

— Поверил бы, если бы встречал.

Внутри все сжалось, и я попытался выбросить из головы картинку: длинные белые волосы, бледная кожа, тонкий рот, изогнутый в холодной улыбке.

— Что? — фыркнул я. — Он весь из себя благородный и порядочный, стоит только познакомиться с ним поближе?

— Безликих нельзя судить по нашим стандартам, — ответил Кэм. Зеленые глаза встретились с моими. — Он благороден — в их представлении. Но это не мешает ему считать нас ничтожествами.

Я отодвинулся и вспомнил ощущение прохладных, нежных пальцев Кай-Рена на своей… Кэма… подрагивающей плоти.

— Мне так не показалось.

Губы Кэма едва заметно дрогнули.

— Ну хорошо, он считает вас ничтожествами. Меня он повысил до положения послушного щеночка.

Я сглотнул.

— Ты не должен так говорить. Это не смешно.

Он вскинул брови:

— А по-моему, забавно.