Тёмное солнце

Мужчина вскинулся, мгновенно стряхивая сон, потому что в этом сне ему почудился громкий панический стук, и он уже готов был услышать, как трещат ломающиеся двери и визжат служанки, а посторонние вооружённые люди ломятся в дом, чтобы арестовать сэра Томаса Вьятта по обвинению в применении запрещённого колдовства и государственной измене. Кубарем скатился он с непривычной узкой лавки на пол и только тогда, ударившись боком об пол, внезапно понял — стучат на самом деле. Дверь внизу сотрясается и лязгает. А ещё вопят во весь голос:

— Открывай, Ведунья!

Простучали по коридору лёгкие быстрые шаги, заскрипела лестница, лязгнул внизу засов. Крики стали громче, бубнили за стенкой перепуганные голоса.

Дверь кухни распахнулась, на пороге появилась ведьма, в длиннополой нижней рубахе, прикрытая только вязаным платком, со стеклянным фонарём и заплечным мешком в руках. Кинулась вдоль полок, сгребая какие-то свёртки и склянки. Метнулась обратно, но внезапно запнулась о его ноги.

— Чего пол задом натираешь?! Пропусти! — приказала она и тут же заорала куда-то в коридор: — Марко, бери угля, придётся воду греть!

— Что происходит?

Хотя, ответ был очевиден — какая-то беда. В кухню вломился вонючий мужик в лохмотьях, схватил за печкой вёдра, бросился обратно в коридор. Ведьма лишь отмахнулась от вопроса.

— Быстрее! Быстрее! — кричали перепуганные голоса.

— Что случилось? Я могу помочь!

Ведьма обернулась уже на пороге, смерила его странным взглядом.

— Помочь? — переспросила она. — Ну так идём, поможешь…

Не понимая, что происходит и кто все эти люди, он всё равно бросился за ними, забыв накинуть на плечи плащ. Вниз по лестнице, в двери. Ледяной воздух хлестнул в лицо, мостовая обожгла босые ступни. Он не мог вспомнить, была ли у него теперь обувь, и радовался тому, что долго без неё обходился и успел привыкнуть. Впереди метался огонь фонаря, чтобы поспевать за ним, надо было бежать, и он нёсся, не разбирая дороги. Мелькали тёмные подворотни и закрытые ставнями окна. Потом все свернули, и он свернул.

Узкая подворотня, дверь подвала. В нос ударила чудовищная вонь.

— Сюда!

Послышался грохот и страшная ругань.

— Пустите, псы! Пустите, больно! Ай, бо-о-ольно, подохну щас же! А-а-а-а!

Женщина кричала так, будто её избивали.

Подвал оказался большой и тёмный, с крошечными грязными окошками и остывшей печью в углу. Перед печью в куче разворошённого и вымазанного кровью тряпья валялась женщина. Она кричала и отчаянно отбивалась от мужчины и женщины, держащих её за руки. Между раздвинутых ног пристроилась ведьма и задумчиво принялась наминать безобразно огромный живот.

Он замер в ужасе: никогда раньше не видел, чтобы к роженице допускали мужчин. Одна мысль об этом казалась святотатством. Ведьма обернулась, в полумраке глянув прямо на него:

— Давай, топи, воду греть ставь! — приказала она и тут же закричала: — Марко, сыпь уголь и тащи воду!

Не понимая, что происходит, мужчина всё равно кинулся к печке. Марко сунул ему стёсанное огниво, но оно чуть не выскочило из трясущихся рук, а ветошка не желала заниматься. Он услышал, как ведьма выругалась на него и щёлкнула пальцами. Мужчина вскрикнул от неожиданности и боли, когда пламя сорвалось с его пальцев и набросилось на угли.

— Поднимите её!

— Не надова! Не-е-ет!

— Поднимите, простынь суну!

Снова визг и вопли.

Марко обрушил вёдра на печку, едва не залив огонь.

— Вперекор встало! — заявила ведьма, пытаясь перекричать бьющуюся в истерике роженицу. — Доставать надо!

— Нена-а-а!.. — взвизгнула женщина, но один из мужиков зажал ей рот рукавом куртки. Она вцепилась в грязную ткань зубами, принялась трепать, как собака, и отчаянно сучить ногами.

— Лохань неси! Эй, ты что, оглох?! Томас!

Мужчина встрепенулся, принялся шарить по сваленному вокруг печки хламу в поисках посудины. Следом снова появился Марко, выдернул лоханку из-под скамьи и ринулся к роженице.

— Томас! Томас! — нетерпеливо кричала ведьма.

Он бросился на зов, поскользнулся босиком и едва не упал — на полу оказалось натоптано чем-то красным и липким.

— Ногу держи!

Роженица лягнула его в голову, потом в плечо. Силищи в ней оказалось немерено. Мужчина наконец-то поймал её за щиколотку, навалился, тяжело дыша, и с ужасом увидел, как прямо у него перед глазами ведьма сунула роженице руку… Она тут же навалилась сверху, закрыв обзор и вонзив локоть в живот, но даже мгновения этого зрелища хватило. Он отвернулся, чувствуя, как к горлу подкатил липкий тошнотный ком. Свет фонарей перед глазами покачнулся, развернулся…

А следом мир содрогнулся мощным ударом. От пощёчины зазвенело в ухе.

— Томас!

Мужчина с удивлением понял, что это его имя, и сейчас его зовут, но будто издалека. Он сидел на грязном полу в каком-то подвале. Рядом пронзительно плакал младенец. Второго, тихого и какого-то скукоженного, ведьма держала кверху ножками и ритмично встряхивала так, будто собиралась ударить об каменный пол, да всё не решалась. Наконец, тряхнула особо сильно и отвесила шлепок по спине. Ребёнок издал жуткий глухой звук, харкнул на пол липкую слизь и тут же заорал.

Вокруг охали и ругались.