Темное торжество

Лицо Чудища спокойно, на губах вежливая улыбка. И только глаза горят свирепым синим огнем, их взгляд подобен удару. Я неопределенно улыбаюсь ему и поворачиваюсь к остальным.

Состав совета тот же, что и ранее. Они даже сидят в прежнем порядке, за единственным исключением — аббатиса за столом, не иначе, устала прятаться по темным углам.

— А вот и госпожа Сибелла, — тепло приветствует меня герцогиня.

Знает ли она, как нуждается в подобной поддержке мое небогатое мужество?

Я сажусь.

— Боюсь, последние новости радостными не назовешь, — произносит Дюваль. — Французы на марше. Они заняли Генган и Монконтур.

Побелевшие пальцы герцогини вцепляются в подлокотники кресла.

— Много ли жертв? — спрашивает она.

— Насколько я понимаю, — отвечает Дюваль, — организованного отпора французы не встретили. Чтобы уберечь города, тамошние жители довольно быстро их сдали, а мелкие очаги сопротивления были скоро подавлены.

Герцогиня невидящим взглядом смотрит в пространство.

— Они совсем близко! — говорит она затем. — А что слышно об английских войсках? Тоже наступают?

— К сожалению, новости опять скверные. — Голос Дюваля звучит совсем мрачно. — Над побережьем Морле свирепствовали шторма, и англичане не смогли высадиться. Так что их шеститысячное войско запаздывает.

— Как скоро они смогут оказаться близ Ренна, когда высадка все-таки состоится?

— Не раньше чем через две недели, ваша светлость.

— Следует ли нам прежде этого времени ждать атаки французов?

Дюваль пожимает плечами:

— Трудно определенно сказать. Впечатление такое, что они держатся непосредственно у наших границ, делают вылазки, рассылают разведывательные отряды… но не более. Если не считать нападений на Ансени и грабежей ради провианта, боевых действий практически не наблюдается.

Капитан Дюнуа постукивает себя пальцем по подбородку.

— Вот бы знать, чего они ждут.

— Полагаю, чтобы мы нарушили договор Ле-Верже, — говорит Дюваль. — Наша политика то и дело вызывает у французской регентши разлитие желчи, но положения договора мы до сих пор уважали. По крайней мере, внешне, — добавляет он с хитроватой ухмылкой.

Герцогиня напряженно хмурит тонкие брови:

— Ты думаешь, они что-то пронюхали о наших переговорах с императором Священной Римской империи?

Дюваль, поразмыслив, отвечает:

— Подозревают — да, но вряд ли что-то знают с определенностью. Если бы пронюхали о помолвке, уж, верно, сочли бы это достаточным поводом для войны.

— Похоже на то, — соглашается капитан Дюнуа. — Еще я думаю, нам вряд ли стоит рассчитывать, чтобы граф д'Альбрэ, выдвинувшись на Ренн, налетел на французов и они друг друга уничтожили.

Дюваль криво улыбается:

— Это уж было бы везение, превосходящее всякое вероятие. — Он опускает взгляд, рассматривая свои руки, потом поднимает голову и смотрит прямо в глаза сестре. — Говорят, ваша светлость, плохие вести по трое ходят… — Вид у Дюваля такой, словно он рад бы кого-нибудь убить. Он обрушивает на герцогиню последний и самый страшный удар. — Ваша милость, мы получили письмо от графа д'Альбрэ.

Взгляды всех присутствующих устремляются на меня. Я ничем не выдаю свои чувства и смотрю исключительно на Дюваля и герцогиню, словно остальных и вовсе здесь нет. Потом спрашиваю:

— Известно ли ему, что Чудище в Ренне?

— В письме об этом не упоминается, — отвечает Дюваль. — Смысл послания в том, что герцогине следовало бы пересмотреть свой отказ «уважить их брачное соглашение», иначе ему-де придется совершить нечто очень для него нежелательное.

— Осадить город, — шепчу я.

Дюваль кивает:

— Он так прямо не пишет, но я предположил то же.

Побледневшая было герцогиня берет себя в руки:

— А что римский император? Ему сообщили, на каком краю мы стоим?

— Он знает, — голосом сухим, как летний зной, отвечает Дюваль. — Он пришлет нам два отряда союзников.

— Два отряда? — переспрашивает капитан Дюнуа. — Это что, шутка? И они даже не профессиональные воины!

— Боюсь, это все, — говорит Дюваль. — Еще он предлагает заключить брак через поверенного, чтобы все таким образом поскорее завершилось.

Жан де Шалон ерзает в кресле. Речь идет о его сюзерене, и он не слишком уверен, в чем — и перед кем — состоит его первейший долг.

— Думается, император делает все, что в его силах, — говорит он. — Венгерская война — нелегкий груз для державы.

Дюваль не удостаивает его ответом. Герцогиня неодобрительно поджимает губы, но также не возражает кузену, хоть я и чувствую, что она не отказалась бы это сделать. Она обращается к епископу:

— Одобряет ли Церковь брак через поверенного?

— Вполне, — отвечает тот, — если все сделано правильно.

— Нам бы еще его войска сюда, чтобы отстоять наш союз, — замечает капитан Дюнуа. — Покамест они далеко.

— А наемники? Насколько сложно привлечь сюда отряды наемников?

— Сложности никакой, — мягко, словно желая смягчить горечь дальнейших своих слов, отвечает Дюваль. — Одна беда, ваша светлость: у нас нет достаточных средств, чтобы им заплатить.

Она непонимающе глядит на него.

— Нет средств? — шепчет она затем и смотрит на канцлера.

Тот подтверждает сказанное Дювалем: