Темное удовольствие

Он стал спускаться по лестнице в подземелье. Даника шла за ним, а Люсьен следом. С каждым шагом подземелье становилось все мрачнее. Каменные стены кое-где обвалились, усыпав пол обломками, впивавшимися в подошвы его ботинок. Рейес не мог разобрать, что у него под ногами, деревянные доски или мрамор, таким густым был ковер из камней и пыли. Его с новой силой охватило чувство вины. «И как я мог так поступить со своим другом?»

Настоящий Аэрон не желал убивать женщин. И жаждал умереть. Этот воин не заслужил таких страданий, не заслужил, чтобы его заковали в цепи и оставили в полном одиночестве. В таком месте, которое, по словам Аньи, было мрачнее темницы богов Тартара.

Будь прокляты эти боги за то, что превратили Аэрона в убийцу, а Рейеса в его тюремщика!

К счастью, других воинов не оказалось поблизости. Они были заняты подготовкой к предстоящей поездке в Рим. А Рейес сомневался, что отправится вместе со всеми. Он хотел найти ларец Пандоры и раз и навсегда победить охотников, но не желал по всему миру таскать за собой Данику.

Она могла снова сбежать. И, возможно, он уже никогда не найдет ее. Или охотники решат, что ее лучше убить, и придут за ней.

Он все чаще начинал думать, что теперь его существование полностью зависело от нее. Он не понимал этого, и происходящее совсем ему не нравилось, но это было так. Его по-прежнему удивляло, что стоило ей оказаться рядом, как и он, и его демон сразу успокаивались.

Даника кашлянула.

Рейес завернул за угол, бросив взгляд через плечо. Она махала ладонью перед лицом. Пыль густым облаком висела над ее головой. Темная краска местами смылась с ее волос, и некоторые пряди сияли ослепительной белизной. Рейес помнил, что, впервые увидев ее, подумал, что ее волосы подобны сияющему солнцу.

– Хочешь вернуться в мою комнату? – спросил он. – Я огорчусь, если ты заболеешь.

Она раздраженно нахмурилась, и на ее лице промелькнуло удивление.

– Подумаешь, закашлялась. Я же живая. Идем дальше.

Издалека послышалось недовольное ворчанье Аэрона:

– Я больше не хочу играть в Запястья и Кровь. Немедленно перестань.

Хорошо еще, что Аэрон не вопил во весь голос.

Рейес снова завернул за угол, и впереди показались огромные клетки. Он резко остановился, выставив руку, чтобы Даника не могла пройти мимо него. На мгновение ее теплые и мягкие груди уперлись в его предплечье, и он ощутил прикосновение ее влажных волос к своей коже.

Он с трудом сдержался, чтобы не выругаться. Даника резко отстранилась, словно он оттолкнул ее. Все его тело словно внезапно охватили горячие языки пламени. Он ощутил ее запах, аромат бури и невинности.

– Жди здесь. – Его голос внезапно сделался хриплым, и Рейес немного смутился. Ему было все равно, если другие и даже сама Даника догадаются о его страсти. Но он не хотел, чтобы кто-то узнал о силе этой страсти. Эту информацию можно было бы использовать против него.

– Почему я не могу пойти дальше? – спросила она.

Рейес с удовольствием заметил, что ее голос дрожит.

– Сначала я должен сам взглянуть на него и узнать, не изменилось ли его настроение с тех пор, как я виделся с ним в последний раз. – И проверить, не перегрыз ли он снова свои запястья, однако об этом Рейес решил не говорить. – Если он спокоен, ты сможешь подойти к решетке. Но в клетку ты входить не должна. Поняла?

– Да.

– Ты можешь задавать ему вопросы, но не оскорбляй его и постарайся не разжечь его… ярость.

– Хорошо! Я поняла. Не приближаться, говорить доброжелательно. Давай поскорее пойдем туда.

Однако Рейес не пошевелился.

– Когда увидишь его, не бойся. Я не позволю ничему плохому с тобой случиться.

– Да, и к завтрашнему дню я досчитаю до бесконечности. Дважды. Если ты не поторопишься, мое терпение иссякнет.

Рейес взглянул на Люсьена, который мрачно смотрел на него:

– Останься с ней. Пожалуйста.

Даника сердито заворчала. Но Рейес не думал, что она сердится из-за того, что он оставляет ее под охраной, сомневаясь в ее способности себя защитить. Просто отчаянно желала узнать ответы на свои вопросы и больше не могла терпеть.

Люсьен кивнул.

Рейес направился вперед. Ему хотелось ободрить Данику, утешить ее. Обнять. Но он понимал, что тогда просто не сможет уйти и оставить ее.

Сжимая в руке кинжал, он отпер дверь клетки. Железные петли заскрипели. Аэрон сидел на корточках у дальней стены. Заметив Рейеса, он перестал бормотать.

Рейес вглядывался в лицо друга, надеясь увидеть черты воина, которым Аэрон когда-то был, а не монстра, которым стал. Его глаза по-прежнему были злобно вытаращены, а острые клыки обнажены. Перед ним был монстр, но одновременно друг, которого Рейес любил. И татуировки, покрывавшие тело Аэрона с ног до головы, были ему до боли знакомы.

Рейес не знал, зачем Аэрон разукрасил свое тело красочными изображениями того, о чем наверняка сожалел: убийств, разрушений, насилия. Рейес никогда не спрашивал, а сам Аэрон никогда об этом не рассказывал. О некоторых событиях было слишком тяжело говорить. Это он слишком хорошо знал.

– Убирайся! – прорычал Аэрон.