Темное время души

Слова пожилой женщины вдруг странным образом отозвались в ней, будто звучали настойчивым рефреном внутри – не за что-то, а для чего… Не за что-то, а для чего…

– Ну же, вставайте, милая, идите домой! Простудитесь! – снова тихо проговорила женщина, пытаясь ухватить ее за локоть.

– Да, да. Я сейчас… Я посижу еще минуту… Вы идите, спасибо вам большое… Спасибо…

Женщина вздохнула, горестно покачала головой, еще постояла рядом немного, потом медленно побрела прочь.

«Не за что-то, а для чего… Не за что-то, а для чего…» – все повторяла и повторяла Леся про себя, глядя женщине вслед. Потом вдруг подумала возмущенно – да как же не за что-то? Ведь она сама, сама во всем виновата! Как она могла сама совершить такое со своей жизнью? С Лешиком, с Лизой, с Коленькой? Да ведь она не могла, нет… Это кто-то другой мог, другая какая-то женщина! Та, которая запуталась в детском эгоизме и потому угодила в темное время души… Угодила и запуталась там как в паутине!

Перестала плакать, подняла голову, посмотрела прямо перед собой. И подалась всем корпусом вперед, прошептала холодными губами: «Лешик, прости… Ты любил меня, а я… Я надменно и насмешливо рассуждала о твоей правильности, я глумилась над ней, а на самом деле жила в этой правильности и даже подумать не могла о том, что это и было моим счастьем. И дети мои, Лиза и Коля, простите меня… Если б вы знали, как мне сейчас стыдно, как я себя презираю!»

И тут же пришла другая мысль – а чего она тут сидит, разговаривает с дождем? Разве дождь ее услышит? Надо сейчас рядом с Лизой быть, объяснить ей… Прощения попросить… Почему, почему она сразу не пошла за Лизой, как приехала? Или прозрение наступило только сейчас, под этим холодным дождем? Запоздалое прозрение, мучительное?

Встала со скамьи, почти бегом помчалась к автобусной остановке. Хотелось быстрее, да ноги с трудом несли, подгибались в коленях от слабости. Нужный автобус подошел тут же, и села у окна, пытаясь отдышаться от бега. И мысленно представила, как звонит в Танькину дверь, и та открывает, и она проходит мимо нее решительно. Находит Лизу, обнимает ее крепко-крепко… Я здесь, доченька, я вернулась, я очень люблю тебя. Пойдем домой, доченька…

А вдруг Таньки нет дома? Она ж по времени на работе должна быть… Хотя… Кто-то ведь должен был забрать Лизу из школы! А вдруг Лешик забрал? И что она ему скажет, что? На колени перед ним упадет – прости, прости? Я уже не та прежняя Леся, я уже все осознала, все поняла и хочу исправить ошибки?

Да уж, глупая ситуация. Пафосная какая-то. Но ведь и впрямь хочется упасть на колени… Не для того, чтобы прощение вымолить, а для себя… Ей самой сейчас это ужасно нужно. Так нужно, что все болит внутри. Ужасно болит, нестерпимо.

Конечно, он не простит ее. И правильно сделает. Правильно Танька говорит, что он устал, очень устал… Без любви жить устал, биться головой об ее эгоизм. Да и любой бы на его месте устал…

Чуть не проехала нужную остановку, выскочила из автобуса как заполошная. И снова бросилась бегом к Танькиной серой пятиэтажке. Какой-то мужчина аккурат вышел из подъезда – повезло, можно в домофон не трезвонить, иначе Танька может и не открыть.

В подъезде пахло щами и пригорелой кашей. И еще чем-то таким… Наверное, так пахнет бедная жизнь. В их с Лешиком доме таких запахов не бывает…

Подумала и усмехнулась горько – в их с Лешиком доме! Теперь нет у них общего дома, выходит. Теперь Лешику с Танькой жить лучше, чем с ней. Ну что ж, пусть живет. Только бы Лизу отдал…

А вот и Танькина дверь, осталось нажать на кнопку звонка. Но сначала отдышаться немного надо…

По шагам в прихожей поняла – Танька дома. Открыла ей дверь, нахмурила брови, отпрянула слегка. И тут же обернулась, крикнула в глубину квартиры: «Лизочка, я сейчас! Пока одна занимайся, я скоро!» И вышагнула на лестничную площадку, плотно прикрыв за собой дверь. И смотрела на нее злобно, ощерившись как кошка.

– Ну, и зачем ты сюда пришла? Кто тебя звал? Что тебе от нас еще надо?

– Пусти, Тань! Мне Лизу видеть надо. Пусти!

– Нет! Мы же с тобой договорились! Еще вчера обо всем договорились, оставь нас в покое! Ну вот зачем, зачем ты сюда притащилась, а? Уезжай в свой Сочи, тебе там лучше, ты же туда так стремилась, что тебе и дочь была не нужна!

– Пусти, Тань… Пусти…

– Не пущу! Забудь сюда дорогу, слышишь?

Это «слышишь» вышло у Таньки с таким яростным шипением, что Леся отступила на шаг назад. А Танька, будто учуяв свою победу, пошла на нее, приговаривая при этом злобно:

– Я девушка простая, Лесь, я ведь и с лестницы могу тебя спустить! Не понимаешь по-хорошему, будет по-плохому! Забудь про Лизу и про Лешу тоже забудь! И прекрати ему названивать, он все равно трубку не возьмет, не надейся! Он телефон потерял, у него теперь другой номер, поняла?

– А откуда ты знаешь, что я названиваю, если он телефон потерял?