Темное время души

Танька остановилась и нахмурила брови, смотрела на нее озадаченно, будто ткнулась в неведомую преграду. Потом с досадой прикусила губу, и Леся поняла, откуда взялась эта досада. Она Таньку хорошо знала, умела прочитать на раз-два все ее незамысловатые ужимки и жесты. И произнесла быстро, пока та не успела опомниться:

– Ты телефон у него стащила и спрятала, да? А его убедила в том, что он его потерял… Теперь понятно, почему он мне не ответил ни разу…

– Да что тебе может быть понятно, что? – снова начала наступать на нее Танька.

– Да он бы мне в любом случае ответил, Тань, вот что понятно! Он… Он же не такой хам, как ты…

– Да, я хамка, Лесь! Еще какая! И сейчас тебе говорю, как хамка, – пошла вон отсюда! Я тебе ни Лешу, ни Лизу уже не отдам! Морду всмятку, а не отдам, хоть что со мной делай, хоть как обзывай! Я все сделаю для того, чтобы ты Лизу больше не увидела, поняла?

– Ну, это не тебе решать, допустим…

– А кому решать?

– Моему мужу.

– Бывшему! Бывшему мужу, Лесь! И не надейся даже, что он тебе Лизу отдаст!

– Отдаст. Я в суд обращусь. Лиза и моя дочь тоже.

– Да обращайся куда хочешь! А я все равно не отдам, пусть хоть что твой суд решает! Плевала я на твой суд! И близко тебя не подпущу, и не надейся! Против лома нет приема, все кости тебе переломаю, если что! И все, и хватит воду в ступе толочь… Пошла вон отсюда, иначе и впрямь с лестницы спущу!

Танька грозно пошла на нее крепким туловом, и ничего не оставалось делать, как отступить.

Вышла из подъезда, остановилась, горестно развела руки в стороны – что теперь делать-то? Наверное, надо на работу к Лешику сейчас поехать, поговорить…

Вдруг вспомнила – у нее же в телефоне записан телефон его коллеги Володи! Можно же ему позвонить, попросить, чтобы передал трубку Лешику! И как ей это сразу в голову не пришло?

Володя ответил тут же, но огорчил новостью – Лешик уехал в командировку, вернется через три дня. Да, телефон у него поменялся, и нового номера он не знает, не успел как-то узнать…

Ничего не оставалось, как ехать домой. Дождь все лил, но она уже ничего не чувствовала. И сил совсем не было, голова разрывалась от боли. Казалось, это и не голова больше, а пылающий тяжелый шар…

Дома едва добрела до постели, с трудом стягивая с себя мокрую одежду. И провалилась в горячий то ли сон, то ли болезненный бред…

* * *

Сколько она пробыла в этом бреду – понять не могла. Время текло будто вразброс, и когда открывала глаза, то долго не могла понять, то ли ранее утро сейчас, то ли сумерки. Вставала, брела в туалет, с трудом волоча ноги, потом пила воду на кухне. Голова горела огнем, и в груди все горело и плавилось так, что дышать было трудно. Однажды догадалась – надо ведь лекарство какое-то выпить… Простудилась, наверное… Надо отыскать в шкафу коробку с лекарствами!

И тут же память услужливо преподнесла картинку – вот она, сидит под дождем на бульваре. И незнакомое лицо склонилось над ней. И слова проплыли как дым, как туман – «…не за что-то наказывает жизнь, а для чего-то…». И тут же следующая картинка – Танька идет на нее как разъяренная тигрица. Кричит сердито – не отдам, не отдам!

Застонала, схватилась за голову, так и не найдя в шкафу коробки с лекарствами. Еле добралась до постели, укрылась с головой одеялом, пытаясь унять лихорадку. И снова провалилась в горячий простудный сон…

В очередной раз проснулась от того, что кто-то настойчиво звонит в дверь. Первой мыслью было – это Лешик с Лизой вернулись. Надо пойти открывать быстрее, быстрее! Но пока шла до двери, надежда быстро иссякла – как они могут вернуться, они же ушли! Она теперь им не нужна, совсем не нужна, и надеяться зря нечего!

Даже в глазок не глянула, открыла дверь. И протянула хрипло-разочарованно:

– Мама… Ты приехала… А я болею, мам…

Но Ольга Петровна ее не услышала, лицо ее было растерянным и насквозь проплаканным. Перешагнув порог, она протянула к ней руки, проговорила надрывно:

– Леся, Коку украли! Я уже с ума схожу, не знаю, что делать! Звоню тебе, ты трубку никак не берешь! Коку украли, Леся, ты слышишь меня или нет?!

Ольга Петровна без сил опустилась на банкетку в прихожей, затряслась в тяжелом рыдании. Леся смотрела на нее в немом удивлении, и никак до ее сознания не доходило, что же такое сейчас мать говорит…

– Мам, я не поняла… Как это – украли? Кто украл?

– Да я сама ничего толком не понимаю! Видели около школы, как он с какой-то женщиной разговаривал, потом в машину сел… Машина такси, желтая такая. Ну, я тут же полицию вызвала, они сказали, что искать будут… Потом перезвонили мне – не беспокойтесь, мол, ребенок находится у отца. Я тебе опять пытаюсь дозвониться – ты трубку не берешь! И Лешин телефон не отвечает! Я снова в полицию – у какого такого отца, мол, ребенок? Вы что? А они мне в ответ одно свое твердят – с ребенком все в порядке, он сейчас в семье у отца… Что это, Лесь, такое, а? Ты можешь мне объяснить?

– Могу, мам… Это Танька его забрала. Леша в командировке сейчас, и она Коленьку забрала…

– Да при чем здесь твоя Танька, не понимаю? Или…