Тёмное время суток

— Вы, Роман Викторович, давно пишете книги?

— Да сколько себя помню, в детстве начал сочинять и всякие истории друзьям рассказывать. Помниться я еще в школу не ходил, и писать не умел, а уже сочинял.

— И много с тех пор написали?

— Два романа.

Квятко удивлено подняла брови и продолжила любопытствовать:

— Одина я читала в нем 72 страницы, а второй?

— Вы имеете в виду, сколько в нем страниц? Там 82.

— И сколько продали?

— Первый роман я купил и Коновалов, а второй роман купил только я и дал Коновалову почитать, чтобы тот рецензию написал, а то он деньги не хотел тратить на покупку.

— Выходит у вас только один читатель?

— Два, вы же тоже читали, значит два читателя теперь.

Квятко задумалась. По сути, она не могла себя назвать книгочеем и никогда склонности к художественной литературе не испытывала. Пожалуй, читала ее только в школе, по программе. В остальном то, что положено по программам учебных заведений, где она училась. Позиция Пикова ей была не понятна, поэтому она уточнила:

— Ну а в чем смысл вашего писательства?

— Преображение словом. Видите ли, мир большей части людей представляется сплошным скучным потоком, так мыслят люди-трава. Я делаю этот мир с помощью своих книг более упорядоченным.

— А что значит люди-трава?

— Это подавляющая часть жителей Земли. Это те, кто рождается просто не для чего, как трава. Просто жить, потом умереть.

— А вы, значит, не трава. — Она сказала это с раздраженным сарказмом, скульптор это заметил и поспешил уточнить:

— Люди-трава — это не уничижение кого-либо, в этом определении нет ничего с моей стороны высокомерного, просто большинству людей неважно как жить, а тем более упорядочивать свою жизнь посредством слова, они просто живут.

«Просто живут» — повторила про себя Квятко и запомнила эту мысль, потому что она тоже «просто жила», но надо было теперь не отвлекаться от основной мысли и спросить о Коновалове, но спросила о другом совсем.

— Роман Викторович, а что вы знаете об организации под названием «Союз спасения»?

Пиков хмыкнул, крутанул головой, шепнул: «Вот декабристы хреновы», но у следователя уточнил:

— С Бобковым уже успели познакомиться?

Следователь молча кивнула. Пиков подозрительно прищурился и стал раздавать карты. Квятко досталось два туза, бубновый валет две пиковые дамы и шестерка крести.

— И во что мы играем? — Не поняла Юлия Борисовна.

Пиков улыбнулся, кинул на стол свои карты — у него была сплошная мелкота, Квятко раскрыла свои карты, художник печально улыбнулся:

— Везучая вы. Но про Бокова и его друзей я вам так скажу — фанатики они, просто религиозные фанатики.

— Религиозные? — Удивилась Юлия Борисовна. — А вот наш эксперт по религиозным делам майор Щербаков говорит, что это просто невинная просветительская организация.

Здесь уже наступила очередь удивляться Пикову, он в молчании собрал карты, аккуратно положил колоду на стол.

— Да ваш Щербаков один из основателей Союза. Можно так сказать идейный вдохновитель и тайный помощник. Сам он свое отношение к организации не афиширует.

Солнце уже клонилось к горизонту, наступали сумерки, а за ними темное время. Становилось прохладно, Квятко зябко передернула плечами. У нее возник еще один вопрос к Пикову.

— А сами то вы, почему так осведомлены о делах Союза?

— Я когда-то был активным его участником. — Признался художник.

— И почему ушли?

— Коновалов убедил меня, что не стоит заниматься такой ерундой как ждать Ненармунь.

— Как это ему удалось?

Пиков ответил не сразу, надеясь, что не будет следователь так настойчива в своих упованиях. Но видел, что Квятко терпеливо ждет.

— Петр объяснил, мне, что все это выдумки. Фантазия людей. Если в древние времена фантазии всяких буйнопомешанных становились мифами и основой религиозных воззрений и представлений, то теперь, в наше время, когда писатели силой своей фантазии придумывают сказочные миры, более совершенные, чем прежде, верить, а тем более руководствоваться древними историями о чудесных существах, просто глупо. Для меня, как художника, его доводы были убедительны, и я порвал с Союзом. На мой взгляд, они не тем путем идут.

В этой философии Квятко заинтересовал только один пункт, касающийся персонально Коновалова, а он именно и был противником Союза, поэтому Юлия Борисовна спросила об этом у Пикова:

— Могли ли члены Союза желать смерти Коновалову и организовать на него покушение?

Вопрос немного озадачил Романа Пикова, он на мгновение задумался, взвешивая то, стоит ли на него вообще отвечать и все же принял решение правильное:

— Нет, я думаю, Союз на это не способен.

— Обоснуйте.

— Это все слишком мягкие и нерешительные люди, да и по большей части Союз состоит из рафинированной, что называется, интеллигенции, домохозяек, сопливых юнцов, блогеров и жителей интернета, т. е. всех тех, кто в принципе не способен на решительные действия.

— И чего они хотят?

— Ну как чего? Спасения от смерти.

В этот момент, кто-то от угла дома крикнул: «Викторыч, ну ты идешь?» Оба, и следователь и Пиков, повернули в ту сторону голову: у угла дома стоял худощавый старик и махал палкой, призывая Пикова.

— Это кто? — спросила Юлия Борисовна