Темногорье

Сказала и испугалась: вдруг не то брякнула? Но дядя Дима обрадовался.

— Спасибо, Катя! Мне кажется, все нормально будет.

У Кати отлегло от сердца. Классно, что она про слова Флута вспомнила, вовремя. Теперь за дядю Диму не так страшно. Они позавтракали консервами из автомата. Кате досталась манная каша на топленом молоке, вкусная, а еще малиновый лимонад и шоколадный батончик. Хотя сперва и не хотела есть от волнения. А после они отправились к радуге. Кате казалось, что она не чувствует землю под собой. Будто парит в воздухе, а ногами просто перебирает. Игорь разговорился: как сильно соскучился по своим, как хочет увидеть сестренку. Ведь интересно, как ее назвали, и на кого похожа. Катя соглашалась с ним: конечно, интересно. Она понимала Игоря и тоже мечтала поскорее обняться с мамой. Мама, наверное, ругаться будет, но Катя переживет — заслужила. Она мельком посмотрела на дядю Диму: улыбается. Вот и замечательно.

Вскоре дорога резко оборвалась — путники вышли на луг. Бескрайнее поле утопало в малахитовой зелени. Цвели небесные васильки, ароматный клевер, алые маки, солнечные ромашки, яркая медуница, пестрая гвоздика. Вокруг пахло медом и нектаром, гудели пчелы, и сам воздух звенел, словно электрические провода. Катя упала на спину и долго глядела вверх. По небу лениво плыли облака, точно толстые лебеди. Как же здесь замечательно! Рядом лег Игорь и сжал ее ладонь. Дядя Дима скинул рюкзак и присел неподалеку. Путь окончился, осталось совсем чуть-чуть. И уже ждешь конца и в тоже время оттягиваешь, чтобы насладиться моментом. Как мороженное, которое поглощаешь маленькими кусками. Неспешно, со вкусом.

Дядя Дима поднялся.

— Ну что, пора? — спросил он.

Игорь и Катя встали.

— Вы мне обязательно пишите, — напомнила она. — И звони, — добавила она для Игоря.

Путники достали стеклышки и сквозь них посмотрели на небо. Тут же вокруг них, переливаясь тысячью оттенков, вспыхнула радуга. Земляничный, индиго, серебряный, песочный, бежевый, рубиновый, охряный, ультрамарин, пурпурный… Цвета заполонили собой все пространство. Мир стал невесомым, как ветер. Катя наполнилась радостью от кончиков пальцев на ногах до макушки. Эйфория переполняла ее, слишком много чувств для одного человека. Хорошо, что можно поделиться с друзьями. Они сделали это — добрались до радуги!

Интерлюдия двенадцатая. Старый Джон

Джону, когда он попал на темный путь, исполнилось шестьдесят. За спиной было много чего, даже слишком. Вот и сюда, в этот чертов край Джон угодил после побега с дружками из тюрьмы. Все трое вляпались по самое некуда. Да, двое с ним было: Сандерс, по прозвищу Кривой Рог, и Харя. У Хари, может, и имелось нормальное имя, только Джона это никогда не волновало. Одного взгляда на сокамерника хватало, чтобы понять, что прозвище в точку: морда исполосована шрамами, кончик носа срезан, а левый глаз косит в сторону. По-другому и не назовешь. У самого Джона клички не было. Все звали его Старым Джоном в знак того, что он опытный грабитель. Да еще внешность подходящая — как у ковбоя на пенсии.

К Сандерсу же прозвище прилепилось из-за его привычки вечно говорить: "Я тебе рога-то пообломаю". Да еще прибавилась история с убитой женой и ее полюбовником. Сокамерники подкалывали: "Рога-то сшибать с себя начал?" Так и стал Сандерс Кривым Рогом. Старый Джон познакомился с ними в тюрьме, где отбывал срок. Не то чтобы сдружились — они все одиночки, но друг друга признали. И бежать вместе решили, так сподручней. Все равно им, кроме виселицы, ничего не светило. Харя разыграл приступ удушья, или, как его обычно называли, грудной жабы, а когда в камеру вошел охранник, Кривой Рог взял его в заложники. Так и выбрались.