Темнота. Конец прекрасной эпохи

– Может потому что "Наш" относится ко всем, а "Мой" к кому-то конкретному. Между чипарями существует связь, что-то вроде сети, в которой они обмениваются на подсознательном уровне информацией. Это им необходимо для поддержания социального взаимодействия, для избежания эмоционального истощения. Именно это очень хорошо можно было раньше использовать для внесения вирусов. Есть предположения, что так и было во время Скорбного дня. Сейчас есть протоколы, которые ограничивают их взаимодействие, оставляя небольшую брешь для подсознательного обмена информацией.

Он отвернулся от туристов и прямиком обратился к Ане:

– Нам надо посетить Центральную площадь.

– Что?! Зачем?

– Чтобы рассмотреть этот монумент получше.

– Но мы же видели его тысячу раз. Что ты хочешь там нового открыть?

– Если б я это знал, то ничего открывать и не надо было бы. Мы просто прогуляемся.

Аня смотрела на него как на полоумного. Она осмотрелась по сторонам. Не встреча ничего, что могло бы быть причиной остаться здесь, она согласилась.

Они воспользовались капсулами метро. Эти шарообразные кабины вмещали до четырёх человек, однако они были крайне мобильными и обладали огромным количеством степеней свободы, перемещаясь по подземным тоннелям в вертикальном, горизонтальном, диагональ ном направлении со скоростью в полтысячи километров в час. Для того, чтобы находящиеся внутри люди не превратились в кровавую массу, использовались антиинерционные излучатели, уравнивающие ускорение машины и живых организмов внутри неё. Каждая молекула внутри неё двигалась согласно движению капсулы. Сатир и Юля были на Центральной площади спустя пять минут.

Среди тысяч прохожих они пробивались к заветному монументу, приуроченному к одному из самых мрачных событий в истории человечества. Вот толпа зевак окружила место прямо перед огромными колоннами парламента. Над головой возвышался человек, стоящий на коленях и обхвативший свою голову руками, вызывая в наблюдателях ощущение невыносимой головной боли, тяжести, тревоги, что наш мир беззащитен, и никто кроме нас самих о нем не позаботится.

Юля смотрела на изваяние с неподдельным отвращением, страданием в лице. Сатир сам ощущал дискомфорт от лицезрения сего художества, являющего собой напоминание о том, чему никогда нельзя позволить повториться.

Странно, но Сатир ожидал от посещения этого места чего-то иного. Не было того, что он почувствовал, когда смотрел на туристов. У него есть вопросы. Нет ответов. Нет возможности должным образом все это сформулировать.

Глава 11. Поездка на вагонетке