Темнота в солнечный день

– А не один ли хрен? За нее ж сто семнадцатая полагается. И дело не в том, что до семи лет. А за сто семнадцатую еще в КПЗ раком ставят. С понтом, не знаешь, Катая не слышал, да и без Катая…

– Ты погоди, – сказал Сенька энергично. – Стой там и слушай сюда. Тебя ж никто не заставляет ее жарить, дураков нет. Ты ж сейчас без постоянной девочки. Вот и будет тебе на первое время заменитель. В кино сводишь, на танцы, в темном уголке к заборчику прислонишь и руки малость пораспускаешь. И под статью не попадешь, и будет чем заняться в свободное от работы, литробола и кошкобола время. Будешь не первый такой и даже не десятый. Куча народу на таких целочках тренируется, а они и сами рады курс молодого бойца пройти с чувашами постарше. Тявый с Полканом и сейчас с такими ходят, сам должен знать.

– Ну, знаю. Ни хера в этом нет, но что-то в этом есть… А ты-то ее откуда знаешь? Не могло ж тебя просто так туда занести, от нас до Буденного не ближний свет. Ну ладно, ты ей уже телеграммы возил, надо полагать. А всё остальное из головы взял?

– Да не совсем, – сказал Сенька. – Между нами, мужиками… Уже три недели с ее соседкой хожу. И одноклассницей. Женечка с Буденного, шестьдесят шесть. «Переговорку» завез, она вышла. Потрепался да и подклеил, а она склеилась. Ничего так Женечка. На видок и все семнадцать дашь, как и этой Юлечке. И целоваться умеет, и не пищит особенно, когда ручки чуток подраспустишь. Мы с ней как-то у ворот стояли, тут эта Юлечка домой шла. Я и спросил у Женьки потом, как да что. Ни с кем конкретно не ходит, но кой-какой курс молодого бойца прошла. В наше с тобой время они этот курс в восьмом и проходили, а уж нынешние… И фотки смотрели, и разговорчики вели промеж себя насчет того и этого, и с одноклассниками обжимались. И портвешок уже пару раз пробовали, а уж курить – покуривают обе втихаря, как полкласса девочек.

– Заинтриговал ты меня… – искренне сказал Митя. – Сколько смотрел на Тявого с Полканом, самому в голову не приходило… А молчал!

– Да вы бы с Батуалой первые начали подкалывать насчет лирики с романтикой. Как Тявого с Полканом подкалывали.

– А у тебя с этой Женечкой что, лирика с романтикой? – прищурился Доцент.

– Ну не так чтобы уж очень, – подумав, сказал Сенька. – Но что-то такое в этом есть. Вот ты сам прикинь, Доцент: когда подклеишь которую на танцах или на улице, о чем в первую очередь думаешь? Когда ее прижмешь в подъезде или в темном уголке?

– Тоже вопрос… – фыркнул Доцент. – Как бы ее, лапочку, побыстрее да половчее уложить.

– Вот то-то! – Сенька поднял палец. – А с такой, как Женечка, – ну абсолютно другие впечатления. Интересные, новые и сложные. Держишь ее в богатырских руках, нетронутую, и прекрасно соображаешь, что жарить ты ее никогда не будешь. Пока станет совершеннолетняя, много портвейна утечет… Возьмешь ее взасос, а она этак неописуемо трепыхнется, вся из себя невинная… Ох, кайф…

– А это не извращение? – фыркнул Доцент.

– Ни фига подобного! – серьезно сказал Сенька. – Я так думаю, годись мы им в папки или будь нам хотя бы лет по тридцать – вот это было бы извращение. А так… Как там кино называлось, на которое Лорка нас вытягивала со страшной силой? Ага, «Жизнь на грешной земле». Вот она самая – жизнь на грешной земле. Тявый с Полканом да мы с тобой – это уже не извращение, когда народу много, это жизнь на грешной земле…

– Ну, ты меня-то заранее не плюсуй. Не факт, что мне ее подклеить удастся.

– Мить, не прибедняйся. С нашим-то жизненным опытом да такую вот не подклеить? Да как два пальца. И еще один плюс. Будь это чувишка наших лет, нам за нее кодла с Нефтебазы непременно бы попыталась рыло начистить. Буденного – это ж Нефтебаза, а там кодла неслабая. А за восьмиклассницу никто подписываться не будет, она ж как бы и ничейная считается. Это плюс?

– Это жирный плюс, когда речь идет о чужом районе… – задумчиво сказал Митя. – Вот так, значит? Гурман вы у нас, месьё…

– Да ни хера подобного, – сказал Сенька. – Просто такие чувишки – особый кайф. Ну что, едешь?

– А пожалуй что, – решительно сказал Митя. – Хоть посмотрю, что там за принцесса на горошине…

– Если вспомнить такое кино – пожалуй что, та принцесса, которая со свинопасом взасос целовалась. Правда, там был не свинопас, а переодетый в него принц, но какая разница… Ну, по коням?

– По коням.

Они выехали со двора на одностороннюю двухрядку, повернули направо, встали у светофора. Когда зажегся зеленый, разъехались в противоположные стороны согласно маршрутам, ковбои на всем скаку. Правда, в центре ковбоям особо не разогнаться – темновато, узковато, трехглазых[19] понатыкано…