Темные аллеи. Окаянные дни

Чем жарче день, тем сладостней в бору
Дышать сухим смолистым ароматом,
И весело мне было поутру
Бродить по этим солнечным палатам!

Повсюду блеск, повсюду яркий свет.

Песок – как шелк… Прильну к сосне корявой
И чувствую: мне только десять лет,
А ствол – гигант, тяжелый, величавый.

Кора груба, морщиниста, красна,

Но так тепла, так солнцем вся прогрета!
И кажется, что пахнет не сосна,
А зной и сухость солнечного света.

〈1903–1906

〉

Поморье

Белый полдень, жар несносный,
Мох, песок, шелюг да сосны…
    Но от сосен тени нет,

Облака легки, высоки,

Солнце в бледной поволоке —
    Всюду знойный белый свет.

Там за хижиной помора,

За песками косогора,
    Голой мачты виден шест…

Но и море гладью млечной,

Серебристой, бесконечной
    Простирается окрест.

А на отмели песчаной

Спит помор, от солнца пьяный,
    Тонко плачется комар,

И на икрах обнаженных,

Летним зноем обожженных,
    Блещет бронзовый загар.

〈1903–1906

〉

Донник

Брат, в запыленных сапогах,
Швырнул ко мне на подоконник
Цветок, растущий на парах,
Цветок засухи – желтый донник.

Я встал от книг и в степь пошел…

Ну да, все поле – золотое,
И отовсюду точки пчел
Плывут в сухом вечернем зное.

Толчется сеткой мошкара,

Шафранный свет над полем реет —
И, значит, завтра вновь жара
И вновь сухмень. А хлеб уж зреет.

Да, зреет и грозит нуждой,

Быть может, голодом… И все же
Мне этот донник золотой
На миг всего, всего дороже!

〈1903–1906

〉

У шалаша

Распали костер, сумей
Разозлить его блестящих,
Убегающих, свистящих
Золотых и синих змей!

Ночь из тьмы пустого сада

Дышит холодом прудов,
Прелых листьев и плодов —
Ароматом листопада.

Здесь же яркий зной и свет,

Тени пляшут по аллеям,
И бегущим жарким змеям,
Их затеям – счета нет!

〈1903–1906

〉

Горе

Меркнет свет в небесах.
Скачет князь мелколесьем, по топям, где сохнет осока.
Реют сумерки в черных еловых лесах,
А по елкам мелькает, сверкает – сорока.

Станет князь, поглядит:

Нет сороки! Но сердце недоброе чует.
Снова скачет – и снова сорока летит,
Перелесьем кочует.

Болен сын… Верно, хуже ему…

Погубили дитя перехожие старцы-калики!
Ночь подходит… И что-то теперь в терему?
Скачет князь – и все слышит он женские крики.

А в лесу все темней,

А уж конь устает… Поспешай, – недалеко!
Вот и терем… Но что это? Сколько огней!
    Нагадала сорока.

〈1903–1906

〉

Каменная баба