Темные аллеи. Окаянные дни

Над стремью скал – чернеющий орел.
За стремью – синь, туманное поморье.
Он как во сне к своей добыче шел
На этом поднебесном плоскогорье.

С отвесных скал летели вниз кусты,

Но дерзость их безумца не страшила:
Ему хотелось большей высоты —
И бездна смерти бездну довершила.

Ты знаешь, как глубоко в синеву

Уходит гриф, ужаленный стрелою?
И он напряг тугую тетиву —
И зашумели крылья над скалою,

И потонул в бездонном небе гриф,

И кровь, звездой упавшую оттуда
На берега, на известковый риф,
Смыл океан волною изумруда.

〈1906–1908

〉

Христя

Христя угощает кукол на сговоре —
За степною хатой, на сухих бахчах.
Степь в горячем блеске млеет, точно море,
Тыквы светят медью в солнечных лучах.

Собрались соседи к «старой бабе» Христе.

Пропивают дочку – чай и водку пьют.
Дочка – в разноцветной плахте и в монисте,
Все ее жалеют – и поют, поют!

Под степною хатой, в жарком аромате

Спелого укропа, возятся в золе
Желтые цыплята. Мать уснула в хате,
Бабка – в темной клуне, тыквы – на земле.

〈1906–1908

〉

Кружево

Весь день метель. За дверью, у соседа,
Стучат часы и каплет с окон лед.
У барышни-соседки с мясоеда
Поет щегол. А барышня плетет.

Сидит, выводит крестики и мушки,

Бела, как снег, скромна, как лен в степи.
Темно в уездной крохотной избушке,
Наскучили гремучие коклюшки,
Весна идет… Да как же быть? Терпи.

Синеет дым метели, вьются галки

Над старой колокольней… День прошел,
А толку что? – Текут с окна мочалки,
И о весне поет дурак-щегол.

〈1906–1908

〉

Туман

Сумрачно, скучно светает заря.
Пахнет листвою и мокрыми гумнами.
Воют и тянут за рогом псаря
Гончие сворами шумными.

Тянут, стихают – и тонут следы

В темном тумане. Людская чуть курится.
Сонно в осиннике квохчут дрозды.
Чаща и дремлет и хмурится.

И до печальных вечерних огней

В море туманных лесов, за долинами,
Будет стонать все скучней и скучней
Рог голосами звериными.

Сиракузы, 25.III.09

«В мелколесье пело глухо, строго…»

В мелколесье пело глухо, строго.
Вместе с ночью туча надвигалась,
По кустам, на тучу, шла дорога,
На ветру листва, дрожа, мешалась…
Леший зорко в темь глядел с порога.

Он сидел и слушал, как кукушки

Хриплым смехом где-то хохотали,
Как визжали совы и с опушки,
После блеска, гулы долетали…
Дед-лесник мертвецки спал в избушке.

Одностволка на столе лежала

Вместе с жесткой, черной коркой хлеба,
Как бельмо, окошко отражало
Скудный свет нахмуренного неба…
Над окошком шарило, шуршало.

И пока шуршало, деду снилось,

Что в печурке, где лежат онучи,
Загорелось: тлеет, задымилось…
И сухим огнем сверкали тучи,
И в стекло угрюмо муха билась.

25. V.09

Сенокос