Темные алтари

Высокий парень слушал, продолжая свое дело и не поворачивая худого лица к Бетси. И тут, не переставая говорить, кончиками пальцев она коснулась своих расчесанных на прямой пробор, свободно падающих длинных волос и легким движением одновременно руки и головы откинула их назад. Парень улыбнулся.

Луи был потрясен. Таким же движением Бетси отбрасывала назад волосы в те мгновенья нежности, когда она встречала его, заглядывая ему в глаза, или когда они разжимали объятия, и ее гибкие мягкие волосы рассыпались по ее лицу и плечам.

— Бетси!

Она вздрогнула — он заметил, как она вздрогнула всем телом, — и, повернувшись, медленно подошла к нему.

— Здравствуй! — сказала еще издали Бетси.

Голос у нее был, как всегда, ласковый, не очень громкий, но звонкий, точно идущий из самой глубины груди, по нему почти так же, как по глазам, Луи безошибочно угадывал ее настроение.

— Где ты была? — воскликнул он, стараясь скрыть закипающие обиду и гнев. — Я тебя уже целый час ищу!

— Ты же видишь, работаю, — спокойно ответила она.

Увеличенные стеклами, глаза ее смотрели на него внимательно, но холодно — он не сомневался, что холодно! — и это привело его в еще большую ярость.

— Это работа? Болтать по углам с мальчишками! — прохрипел он, не сдержавшись.

Он понимал, что не прав, но невозможность побыть с Бетси наедине бесила его не меньше, чем неприятности, которых он мог ждать от Фардуччи и предстоящей встречи с Кардуно; делала его неуверенным в себе, вспыльчивым и несправедливым.

Бетси чуть вздернула подбородок. Ее нежные губы сжались. Сияние теплых ореховых глаз словно бы померкло.

— Я тебя никогда ни в чем не упрекаю, Луи! — ответила она все так же звонко, но уже потише. — И никогда ни о чем не спрашиваю!

«Упрекай! Кто тебе мешает?» — хотелось крикнуть ему, но он промолчал, сознавая, что она права.

Снова бросил взгляд на часы.

— Я спешу!

Он ненавидел, ненавидел себя и красные цифры, которые, казалось, преследовали его, когда они расставались с Бетси.

— Вечером позвоню! — сказал он примирительно.

Розовые губы Бетси изогнулись иронически. Глаза смотрели все так же холодно.

— Это все, что ты хотел мне сказать?

Луи через плечо взглянул на парня, который все так же усердно, спокойно и, похоже, безучастно раскладывал товар.

— И это тоже!

Сердце его стучало все так же предательски гулко, и ему пришло в голову, что сейчас, в этот самый миг, из-за того, что он должен ехать на встречу с Кардуно, а может, и из-за этого парня, который ни о чем не подозревает, они расстаются, навсегда расстаются с Бетси.

Он сознавал, что это разрыв, он видел его в холодных зрачках Бетси, ему тоже стало холодно, он испытывал какую-то непривычную для него неловкость.

Он повернулся, чтобы уйти.

— Вечером меня, вероятно, не будет дома! — долетел до него голос Бетси, и ему опять почудилось, что таким именно — вежливо-ласковым, но официальным — тоном она иногда по телефону отклоняла его предложения встретиться, а он не спрашивал причин отказа и не требовал никаких объяснений; ему достаточно было слышать ее голос, достаточно было его звука, чтобы стать спокойным, уверенным в себе и в ней.

— Я тебя разыщу!

Конечно, он может ее разыскать, но он понимал, что, даже если и разыщет ее, все будет не так, как прежде, что он будет лишь одним из тех, кто звонил ей или иногда приходил к ней в гости в то время, когда его не было у нее.

А ведь ничего вроде бы и не случилось. Но он шел не оборачиваясь, точно бежал, ничего не видя и не слыша вокруг себя, не махнув, как обычно, Бетси рукой на прощанье, и она не подмигнула ему, как обычно, обоими глазами — только ей свойственное проявление ласки, которое он видел, вернее, улавливал на любом расстоянии.

Он не знал, смотрит ли Бетси ему вслед, ждет ли, чтобы он обернулся.

У одной из касс он прошел мимо стоящих в очереди, разведя руками — ничего не купил! — молоденькая кассирша улыбнулась ему ничего не значащей улыбкой, о которой он тотчас же позабыл, и выбежал на улицу, где солнце тут же ударило ему в лицо, ожгло его голову прежде, чем он дошел до своего «кадиллака». Горячий воздух точно прокрался под одежду, и, может быть, поэтому дрожь пробежала по всему его телу.

Луи отпер машину — он никогда не оставлял ее незапертой, — сел на удобное, нагретое солнцем сиденье. Лучи его били прямо в переднее стекло. Он опустил козырек. Постоял минуту-две с открытой дверцей, чтобы машина проветрилась. Пережидая машины, ехавшие в обоих направлениях, немного задержался при выезде. Потом резко дал газ, тяжелая машина развернулась, накренилась на одну сторону и так, накренившись, понеслась вперед.

Озноб, охвативший его, прошел. Он больше не думал о Бетси. Но холод словно поселился внутри его, и он знал, что это надолго, он помнил, что вот так же похолодел, услышав известие о смерти У. К. Беглера.