Темные делишки

Ожидая приезда «Скорой», я вернулась в спальню. Что произошло здесь полчаса назад между Кариной и Лукьяновым? Я знала — Зорин говорил мне, — что они были знакомы, но того, что Валентин знал адрес временного жилища девушки и наведывался к ней в гости, не подозревала. Еще одна тайная пассия? Или здесь нечто иное? Видимо, сегодня между ними состоялся неприятный разговор, который вынудил гостя так поспешно удалиться, а на хозяйку вообще подействовал настолько губительно, что после него жизнь показалась ей не мила. А что, если это не самоубийство? Может, Лукьянов был не косвенным психологическим, а непосредственным, реальным убийцей? Эта мысль возникла в моей голове, но я отвергла ее — слишком много обстоятельств противоречило ей.

Любое преступление имеет достаточно оснований. За исключением поступков маньяка, разумеется. Лукьянов, спасаясь бегством от опасной бабы с видеокамерой, вряд ли побежал бы убивать кого-либо. Ведь в таком случае вероятность быть задержанным и обвиненным в более тяжком, чем жульничество, преступлении резко возрастает. Обычно любой человек, чувствуя за спиной опасность, бежит не к врагу, а к спасителю.

Но, даже если предположить, что Карина была врагом Валентина и могла разоблачить его махинации, убийство все равно не укладывалось в моей голове. Вряд ли Лукьянов собирался сегодня на «дело», имел при себе шприц и снадобье. Значит, ему нужно было найти все это в квартире врага и каким-то непонятным образом приготовить смертельный укол на глазах у будущей жертвы. А она, что же, покорно наблюдала за его действиями и никак не препятствовала приближению собственной смерти? Следов насилия на теле девушки я не обнаружила. Да и со временем нестыковка: Лукьянов находился в квартире Карины не больше десяти минут.

К тому же из следственной практики я знала, что даже самые глупые преступники редко оставляют орудие убийства рядом с жертвой, аккуратно сложив его в мусорное ведро. Одним словом, все говорило против того, чтобы обвинять актера в случившемся.

Выходит, Карина сделала это сама, без чьей-либо помощи. Сразу после того как за Валентином захлопнулась дверь, она ввела себе в вену — вот и маленький след от укола виден — сильнодействующий транквилизатор. Судя по количеству ампул, обнаруженных мною, доза могла свалить и слона, так что результат оказался незамедлительным — девушка только и смогла, что выбросить использованный шприц в мусор, дойти до спальни и прилечь на кровать. Судя по тому, что шприц и ампулы валялись на видном месте, она никого не ждала, по крайней мере, до вечера. Или наоборот — надеялась, что кто-то придет и поможет ей вернуться к жизни? Будем надеяться, мое вторжение окажется для нее спасительным и врачи успеют вовремя.

Аминазин. То самое успокоительное средство, которым была отравлена Аня Зорина. Нужно быть последней идиоткой, чтобы поверить в случайные совпадения подобного рода. Но очевидной связи между смертью Ани и Кариной я не находила. Конечно, причиной для убийства могла послужить ревность. Но почему именно сейчас, когда Лукьянов расстался с Аней и все свои усилия прилагал, чтобы заработать деньги для «отступного»? Что-то и здесь не сходится…

Может быть, Карина причастна к афере с рулеткой? И узнав, что по милости этого недотепы их дело с грохотом провалилось, она решила не дожидаться приезда милиции и убежать от наказания туда, где ее уж точно никто не найдет? Но если она участвует в этом жульничестве, то должна знать, что за преступления подобного рода много не дают. При содействии хорошего адвоката наказание можно вообще ограничить штрафом, хотя и крупным. Или ей была дорога незапятнанная репутация?

Размышляя и выстраивая различные версии и предположения, я не сидела сложа руки. К сожалению, я ничем в данный момент не могла помочь Карине — укол в вену это ведь не пищевое отравление, с элементарными реанимационными действиями, тут и нечего соваться. Пока не приехала «Скорая», я решила осмотреть квартиру. Вдруг найдут какие-нибудь улики, которые наведут меня на отсутствующее промежуточное звено в цепочке, связывающей Карину и смерть Ани Зориной.

Поскольку я была наслышана о Карине Маркич как о девушке несколько странной, замкнутой, предпочитающей уединение любому обществу, за исключением круга театралов, то первым делом полезла в письменный стол: натурам романтичным свойственно поверять свои чувства и мысли бумаге. Я предполагала, что Карина Маркич, у которой не было близких подруг, должна была вести что-то вроде дневниковых записей.

В ящиках стола я обнаружила гадальные карты, фотографию труппы драмтеатра, на которой были запечатлены все подозреваемые по делу Ани, в том числе и сама жертва, а также кучу тоненьких тетрадей, большинство из которых хранили в себе мир Карины Маркич: переписанные от руки стихи символистов и современных поэтов, целые страницы прозы. Среди разнообразных фрагментов я признала только отрывок из булгаковского «Мастера», а также из романов Кортасара и Андрея Белого. Остальные были мне незнакомы.