Темные дни, черные ночи (СИ)

Они искали ее всем городом, но недолго. Поняв, что Белль не вернется, Румпель хотел ехать на поиски сам, но машина поломалась, не заводилась. Пришлось бежать к Прекрасным посреди ночи. Он хотел только одолжить авто, но они оба вызвались помочь. Через час весь город и даже Реджина, стояли на ушах. Белль нашли на мосту Троллей – на месте, которое она ужасно не любила и всегда старалась обойти стороной. По этой причине поиски затянулись, Голд был уверен, что она никогда бы не пошла туда, да еще и одна поздним вечером, и старался убедить в этом других.

Но она была там. Лежала на мосту мертвая с тремя колотыми ранами в теле и следами растерзания собак. Они не тронули, пожалуй, только лицо, все тело было растерзано, в кровавых потеках, на правой руке не было двух пальцев, на левой от одного остался только обрубок.

Голд был зверем, жестоким Темным, манипулятором, злодеем и дрянью. Но до такой звериной жестокости не дошел бы никогда. Он был не способен на это. Он не помнит того момента, не помнит своих эмоций, когда обнаружили труп. Очнувшись, выйдя из ступора, обнаружил себя лежащим на диване в их с Белль доме, а мисс Свон подавала чай. Кажется, рядом крутились еще и Прекрасные, но он не был уверен.

Осознания того, что его Белль мертва до сих пор не случилось. Этот город полон Тьмы и ужасов, он знал об этом, понимал это всегда. Потому что и сам был Тьмой и ужасом для города. И не то, чтобы он всегда считал, что Белль в безопасности, нет. В этом городе никто не мог чувствовать себя абсолютно уверенным. Просто он всегда думал, что, даже из мести ему, никто не тронет Белль, ведь она такой милый и славный человек с таким огромным сердцем, что всякий проникся бы. В конце концов, эта чудесная женщина смогла простить и заставить себя уважать даже Крюка, который однажды ее чуть не угробил. Доброе сердце настоящего героя, человеколюбивый характер и мягкость, которыми в полной мере владела Белль, Румпель всегда считал гарантией ее полной неприкосновенности здесь. Он ошибался. Он, может быть, знал толк в магии, но ни черта не понимал в жизни. Глупец.

И вот ее не стало. Если бы они просто разошлись, развелись, отдалились – он бы пережил это. Его чувства к Белль давно остыли, погасли, они не могли держать его рядом. Он не мог ее мучать своим равнодушием. Он теперь любил ее как друга, восхищался ею, как человеком, видел красивую девушку, которая заслуживает большего, чем имеет. Потому разлуку с нею взамен на уверенность, что она есть, существует, живет, воспитывая их ребенка, он смог бы пережить. Но Белль мертва и вместе с нею умерло все, что так долго связывало их – книги, что он ей показывал, комнаты, в которых еще витал ее запах, будто бы она жива и регулярно душится своим парфюмом по утрам, сад, за которым она всегда ухаживала и где цвели ее любимые розы. Все погасло. Все померкло, погрузилось во Тьму. И в его душе, и без того черной и страшной, оборвалось последнее, что еще делало его человеком – надежда. У него больше не было Белль, ее уничтожили, убив их не рождённого ребенка, а вместе с тем – последний лучик надежды и света, что еще теплился в его душе. Ничего не осталось. Пусть гаснет свет.

Румпель берет ее за руку – за то подобие, что осталось от руки, спрятанное в перчатки, чтобы спрятать увечья, - и подносит руку к губам, целуя. Откидывает со щеки каштановые локоны, но тут же спешит закрыть зияющую дыру на ее щеке. Осторожно гладит пальцами шею – и отшатывается, снова и снова видя кровавый синяк, навсегда застывший на коже, и скрытый воротом платья. Ему говорили, он кричал, увидев ее тело. Говорили, что бегал, метался, крича о возмездии. Говорили, что бил кулаками об стену, шатал подмостки моста, безуспешно пытаясь его уничтожить. Он не может ничего сказать на этот счет. Он этого не помнит. Несколько часов, что они искали ее и двое суток, когда проводили обследование тела, просто выпали из жизни, из памяти, стерты из воспоминаний.

Сейчас в его душе уже ничего не осталось, даже боли. Только ужасная, зияющая, как дыра, отвратительная пустота. Он не пытается ни бежать от этого чувства, ни скрыться от него, потому что знает, что это невозможно. Он просто его принимает. Как данность. Как заслуженное возмездие. Как реальность.

Мо, приехавший тут же, как только известие о смерти Белль, было получено, обвинил его. Сказал, что он испортил Белль жизнь, покалечил ее, сделал несчастной. Что эта смерть, это ужасное убийство теперь навсегда на его совести.

Румпель не спорил. Он принимал это. Мо был прав.

Он ожидал чего угодно – что враги, которых у него так много, станут глумиться над ним, почувствовав свой триумф. Что каждый сочтет своим долгом непременно обвинить его в гибели, каждый придет высказать это. Он ждал танцев на своих костях, а получил молчаливое сочувствие и поддержку. Великий Темный, которого так ненавидел весь город, получил поддержку. Потому что это было слишком даже для него. Потому что это невозможно было выдержать никому живому.