Темные игры 2

Путь преграждал огромный, допотопного вида, письменный стол. Пришлось огибать, протискиваться между деревянным четвероногим монстром и стеллажом, заваленным всякой всячиной — книгами, дисками, деталями компьютеров. Она зацепилась, ткань затрещала, со стеллажа посыпалось содержимое полок.

Тут запястье Мухи что-то цепко ухватило, дернуло назад, разворачивая… Она обернулась, снова взвизгнув. К левой руке приклеилсяпрозрачно-серый, чуть тоньше мизинца, шнур. Другой конец шнура остался у паука. Муха рванула — шнур выдержал. Попыталась оторвать пальцами другой руки — шнур прилипнамертво.

Краем глаза Танька увидела движение твари, испуганно взглянула туда. Паук уже не держался за шнур, тот теперь крепился к полу, а чудище странно, боком, неторопливо передвигалось — но почему-то не к Мухе, а к противоположной стене.

Она снова попробовала освободиться — отдирала гигантскую паутину осторожно, постепенно, с края, как присохший лейкопластырь. Помогло! Казалось, в руку впились тысячи микроскопических зазубренных крючков, не желающих выходить из кожи, раздирающих ее, но проклятый шнур — медленно, больно — отлипал от запястья…

Муха, искоса поглядывая на затихшего у стены паука, закончила освобождение. Облегченно потрясла свободной конечностью, попыталась отшвырнуть паутину — и безнадежно застонала. Шнур прилип к пальцам правой руки…

Она торопливо оглядывалась в поисках чего-либо острого — и не уловила тот момент, когда тварь метнула новую паутинку. Заметила что-то вроде несущейся в лицо струи, защитно вскинула свободную руку — предплечье сдавило, стиснуло, и Муха впервые услышала тихий голос твари — невоспроизводимое сочетание шипящих и скрежещущих звуков.

Паутина дернулась, натянулась. Муха хотела в отчаянии вцепиться в нее зубами — и не вцепилась. Вместо этого завизжала: «Сюда!!! Скорей!!!» — потому что в коридоре затопали шаги. Людские шаги.

Человек, торопливо вошедший в комнату — тот самый, открывший дверь — отреагировал на увиденное странно. Точнее — никак не отреагировал. Не смотрел ни на бьющуюся в тенетах Муху, ни на паучину, выстрелившего в нее третьим шнуром. Человек вцепился двумя руками себе в горло, точно его тоже стиснула паутина — но невидимая. Лицо корежилось, искажалось гримасами. Потом тело грузно осело на пол, голова откинулась далеко назад, очень далеко — и шея спереди лопнула, разошлась поперечной трещиной…

Муха, глядя на это, оторопела, на мгновение даже позабыв о собственных проблемах. Голова запрокинулась, коснувшись затылком спины — и сморщилась, опала внутрь, как давешняя маска… А на ее месте…

Вместо головы — человеческой головы — из торса торчала другая… С мерно двигающимися жвалами, покрытая темным густым мягким пухом и опоясанная рядом немигающих глаз. Глаза смотрели на Муху. Она попыталась закричать, заорать во весь голос, — и опять не смогла.

Тело на полу подергивалось и постепенно опадало, как проткнутая надувная игрушка. Вторая тварь вытягивала наружу длинные суставчатые лапы…

8

На третьей или четвертой монетке все удивительные ощущения куда-то исчезли — Толик шел по следу уверенно, как почуявший дичь сеттер. Одну денежку, правда, выхватил у него из-под носа карапуз детсадовского возраста, рисовавший мелом на асфальте — и до этого отчего-то не замечавший валявшейся рядом наличности.

Но Толика было уже не сбить. Он торопливо вошел в подъезд, увидел последний тускло блеснувший кругляш, втиснул палец в кнопку звонка. За дверью — ни звука. Отключен свет? Сломался звонок?

Он забарабанил в дверь кулаком. Ее обтягивал дерматин, бугрившийся пухлыми ромбами, — еле слышный звук тут же погас в мягкой звукоизоляции… Толик приник ухом к замочной скважине — может, звонок тут негромкий, и он не слышит его звук в глубине квартиры? Палец снова придавил кнопку.

И Толик услышал.

Не звонок. Приглушенный девичий визг.

Он как-то неуверенно, вполсилы, толкнул дверь плечом. Ерунда, бесполезно. Не нынешняя трухлявая ДСП. Старая добротная работа, без кувалды тут и Шварценеггер не справится… Метнулся зачем-то на несколько ступенек вверх, остановился. Застыл на секунду в раздумье. Из-за двери донесся — или почудилось? — новый визг.

Толик вылетел из парадной. Сориентировался, куда выходят окна. Бегом обогнул угол дома. Пустырь, кусты, ядовито-желтый забор — и ни одного человека. На окне — решетка. На соседнем — тоже. Третье призывно поблескивало давно не мытыми стеклами, ничем не защищенными.

Он ухватился за оконный карниз, рывком подтянулся… Вглядываться внутрь не стал — прикрыл лицо локтем и навалился на стекло.

Линолеум скользнул под ногами — Толик не удержался, приземлился на колено. Осколки обрушились звонким ливнем чуть раньше — один попал под коленку, неприятно кольнул сквозь брюки. Лоб саднило — сам не заметил, как зацепил за оставшийся в раме хищный стеклянный клык…

Он оказался на коммунальной кухне — две газовых плиты, четыре столика, четыре полочки с посудой… Людей не видно.

И вообще — вторжение, похоже, прошло незамеченным.