Темные игры

Лао Шэ закивал и принялся рассказывать что-то очень интересное о чинских свадебных обычаях, но Наргис почти не слышала его, хотя улыбалась и тоже кивала. В висках стучали маленькие звонкие молоточки, болезненно совпадая по ритму с большой кожаной дарбукой, на которой чернокожий музыкант отбивал ладонями ритм танца.

«Это я должна была стоять там, в центре круга, – тоскливо подумала Наргис. – Красивая, как всякая невеста, в алом платье, сияющем, словно лепестки мака, румяная от стыда без всякой краски, боящаяся поднять глаза на мужчину, которого отныне могу называть своим…»

– Скажите, почтеннейший Лао Шэ, – уронила она, частью сознания отметив, что чинец умолк. – Что говорят обычаи вашей родины о девицах, которые не выходят замуж?

– Разное, – откликнулся чинец, ничуть не удивившись ее вопросу. – Смотря какие причины привели их к этому решению. Бывает, что девица слишком горда или, напротив, чересчур скромна и боится мужчин. Или, возможно, ей приходится много работать, чтобы ухаживать за младшими братьями и сестрами. Большое горе, если девица вынуждена пожертвовать собственным счастьем, но причина в высшей степени благородна.

– А если… – Говорить было трудно, и все же Наргис выталкивала слова через опять пересохшее горло. – Если ее жених погиб? Или уехал так далеко, что не может вернуться? Что если мужчина перед самой свадьбой забирает свое слово обратно, потому что его зовет иной долг?

Она так и не смогла сказать о болезни, чтобы хоть немного сохранить лицо. Мужчины – сплетники не меньше женщин, будь они хоть сто раз мудрецами. И Лао Шэ, возможно, уже известно, почему она до сих пор не замужем…

– Скажите, осуждают ли ваши обычаи девушку, которая примет свободу, что ей возвратили, и отдаст ее другому?

Она затаила дыхание, ожидая ответа. Вот сейчас… сейчас и мудрый чинец повторит то, что ей годами пели в уши родственницы и служанки. Что нужно смириться с волей богов, отпустить и забыть. Что нужно искать иную судьбу, которая приведет ее к счастливому браку со здоровым мужем!

– У меня дома, о прекраснейшая госпожа, – полился голос Лао Шэ, – рассказывают одну древнюю легенду о пастухе и ткачихе. Кто называет их небеснорожденными существами, жившими в волшебном дворце, кто, напротив, самыми обычными людьми. Но сходятся все в одном. Любовь этих двоих стала так велика, что едва не привела их к безумию и стала причиной бед. Повелитель неба и земли приказал разлучить их и превратил в звезды, которые воссияли на разных берегах Молочной Реки. Лишь одну ночь в году, да и то в ясную погоду, позволено им встретиться, чтобы оплакать свою участь и принести новые клятвы бесконечной и безнадежной верности. Но…

– Но?.. – повторила завороженная Наргис.

– Хоть и разлученные, они все равно любят друг друга, – просто сказал чинец. – Их верность – причина, по которой люди помнят эту легенду и рассказывают ее многие века. Неужели они не могли найти себе кого-то другого? Того, с кем были бы на одной стороне Реки? Но они любят, верят и ждут. Говорят, перед концом мира Небесная Молочная Река высохнет, и они смогут встретиться, чтобы уже больше никогда не расставаться. Но до этого еще тридцать три вечности, как учат нас священные книги, поэтому Пастух и Ткачиха сияют в небе, год за годом ожидая краткого свидания. О, верность – это самое прекрасное, что есть на земле и в небесах…

– Верность… – снова повторила за ним Наргис. – Даже без малейшей надежды? Даже если одна ночь в году – и та недостижима?

– Пока люди живы, надежда всегда остается с ними, – невозмутимо заметил Лао Шэ. – Я всего лишь скромный книжник, моя госпожа, но я слышал о многих и многих чудесах. Те, кого считали умершими, возвращались к жизни, неизлечимо больные вылечивались, а приговоренные получали помилование. Кто может сказать, что знает будущее? Мы можем лишь надеяться, что оно окажется милосердным и справедливым. Если девушка, о которой вы говорили, отдаст другому не только свободу, но и свое сердце, никто не вправе ее винить. Но если она сохранит верность уехавшему на край света, умирающему от болезни или ушедшему на войну, тем больше ее заслуга перед людьми и богами. А боги иногда любят проявить великодушие и наградить преданные сердца воссоединением. Даже у Пастуха и Ткачихи есть надежда, что уж говорить о нас, простых смертных.

– Благодарю вас, Лао Шэ, – тихо сказала Наргис.

Ей показалось, что с сердца упали стянувшие его оковы, так легко стало дышать. Верность! Чинец прав, как Наргис могла отчаяться, если Аледдин все еще жив?! Ему предрекали скорую смерть еще несколько лет назад, когда проклятие только проявилось, но письма из Тариссы все еще идут. Значит, она должна ждать, надеяться и верить в милосердие богов.

* * *