Темные игры

– В чем хоронили Малика, помнишь? – спросил Раэн. – В той же одежде, в которой он погиб?

– Нет, конечно! – поразился Камаль такому невежеству в обычаях. – Его обмыли и переодели. В самый лучший наряд, как положено. – И тихо добавил: – Свадебный, наверное…

– Слава Небесам! – облегченно вздохнул Раэн, снова положив руки Камалю на плечи и вглядываясь в лицо. – Слушай внимательно, малыш. Когда Малика привезли домой, у него на одном из сапог была пряжка в виде полумесяца. Из-за нее-то он и погиб. Только ничего пока не спрашивай, ладно? Потом все узнаешь. Как ты думаешь, куда она могла попасть? К кому?

– Не знаю… – озадаченно протянул нисталец. – Хотя… Касим наверняка знает!

– Касим?

– Старший брат Малика. Он чуть с ума не сошел, никому и притронуться к Малику не дал. Обмывать и одевать покойника – женское дело, а Касим все сделал сам.

– Камаль, – мягко попросил Раэн, сдерживая нахлынувший азарт взятого следа. – Ты можешь узнать, где эта пряжка? Только так, чтобы Касим этого не понял. А если сможешь ее раздобыть – считай, что Фарис уже оправдан.

– Могу попробовать… – уныло отозвался юноша и пояснил: – Касим сейчас везде таскается за Сейлемом. Тот его словно заворожил. А Сейлема я терпеть не могу. Он… скотина!

Раэн прикусил губу изнутри. В голосе Камаля, всегда таком игривом и веселом, звучал непривычный холодный гнев. Если ир-Фейси откажется… Это все очень осложнит!

– Он тебя обидел? – вкрадчиво спросил Раэн. – Чем?

– Сейлем? – Камаль брезгливо передернулся в его объятиях и тихо ответил: – А ты сам как думаешь? Я с ним никогда не хотел… Скользкий он, холодный… Вроде улыбался, а сам смотрел на меня, как на слизняка! Ладно, не нравлюсь я ему, так и не трогал бы, не приставал. А он меня долго уговаривал, дорогие подарки предлагал… Даже деньги, как будто я… совсем непотребный!

Возмущение Камаля, охотно принимавшего от ночных гостей копченое мясо, хлеб и сыр, было бы забавным, не понимай Раэн, что для юноши действительно важна эта тончайшая грань. Отдаваться за подарки, пусть и такие немудреные, казалось ему менее грязным, чем просто за деньги. Любовник всей долины, развратник, но не обычная шлюха.

– Он тебя силой взял? – так же негромко спросил Раэн, опять принимаясь гладить напряженную спину Камаля.

– Нет, – буркнул тот. – Уговорил. Я сам дурак, знаю, не надо было соглашаться… Их всего двое тогда осталось из взрослых парней, кто со мной даже не пробовал… Он и Фарис. И все об этом знали, понимаешь? Вот если бы Фарис позвал, я бы с ним без всяких подарков! Он славный! Добрый, красивый, веселый… Я бы для него так постарался! Он…

Голос Камаля прервался.

– Я понимаю, – прошептал Раэн. – Понимаю, малыш.

– Правда? – Камаль уткнулся ему в плечо и заговорил едва разборчиво: – Раэн, я же никогда ничего такого не ждал. Фарис – он чистый, правильный… Да мне просто рядом с ним в трактире посидеть – и то за счастье было. Я же все понимаю! А Сейлем как будто удила закусил! Честное слово, я не за подарки согласился! Просто чтобы он отстал! А он… – Камаль всхлипнул и сказал пугающе ровно: – Он со мной побаловался, а на следующий день сказал парням, что я грязная дрянь. Что я сам упрашивал, чтобы он меня по-всякому… Что ему теперь противно даже видеть меня… Он… Он при Фарисе это все!

– И что Фарис? – бесстрастно уточнил Раэн.

– Фарис ему рожу разбил, – снова всхлипнул Камаль. – Тоже при всех, одним ударом. И сказал, что рот Сейлема грязнее, чем мой, что бы я им ни делал. И ушел… Раэн, если нужно, я все сделаю, слышишь? Все из Касима вытряхну, уговорю меня домой позвать… Он глупый и на удовольствия жадный, он согласится. Да я даже под Сейлема снова лягу, если надо будет, но… Ты только Фарису скажи, что я не сам этого хотел…

– Я скажу, – пообещал Раэн, крепко прижимая его к себе. – Обещаю.

Заодно ему очень многое хотелось сказать остальным людям долины, тоже чистым и правильным, но совсем иначе, не как Фарис ир-Джейхан. Тем порядочным людям, что так легко сбрасывали с себя грехи, перекладывая их на других. На миг Раэну даже показалось, что стоит вернуться в Харузу, прихватив с собой этих двоих, а Игру оставить ей самой, никак не вмешиваясь. Нисталь заслужил получить то, что с ним могло произойти. Но потом он вспомнил мальчишку, что провалился в ручей, семью самого Фариса, еще десятки и сотни людей, которые, возможно, заслуживали спасения… И признал перед самим собой, что никуда не уедет.

Камаль отстранился от него, бледно улыбнулся и попросил:

– Ты иди, ладно? А я прямо сегодня в трактир схожу. Сейлем там каждый вечер своих дружков поит.

– Прости, – уронил Раэн, чувствуя себя редкостной сволочью.

Если бы имелся другой путь… Но он не может вмешаться в Игру настолько, чтобы отловить Касима ир-Саттаха, вывернуть его разум наизнанку и потребовать эту проклятую во всех смыслах пряжку. Напрямую – просто не имеет права. Только через других игроков, среди которых теперь оказался и Камаль. В Игре каждый должен делать собственный выбор, занимая ту или иную сторону. А Хранителю позволено подталкивать фигуры, но не самому быть одной из них.