Темные игры

Под самый развеселый из предложенных мотивчиков этот Перри Мейсон местного розлива начал новую атаку. Теперь он напирал на безобидность (Юля с сомнением хмыкнула) и даже общественную полезность бедняги доцента; на значимость его научных трудов для всего прогрессивного человечества; на единственного доцентова сына, который неизвестно каким путем пойдет без правильного мужского воспитания. О возрасте и массе крайне вредных наклонностей этого начинающего тунеядца Красницкий, естественно, не сообщил.

Наевшаяся Юля подобрела еще больше и твердо пообещала подумать над его предложениями. Она даже не против отозвать заявление, но ей надо посоветоваться со своим адвокатом.

На том и порешили.

Экс-фурия наотрез отказалась от предложений проводить ее до дома, адвокат расплатился и прихватил ресторанный счет для предъявления бывшей доцентской супруге. Распрощавшись с Юлей у дверей ресторана, Красницкий уже мысленно трубил победу. Как выяснилось, зря.

Его с подзащитным подвели целых три причины, хотя было бы достаточно любой из них.

Сначала Юля встретилась со «своим адвокатом». Под этим звучным названием фигурировала задушевная подруга Маша, заканчивающая юридический факультет. Маша сообщила маленький секрет родной Фемиды: оказывается, наши советские законы позволяют посадить мужа за изнасилование собственной жены. Причем, что характерно, некоторые злонамеренные бабенки этим юридическим казусом уже успешно воспользовались. И Маша посоветовала ни в коем случае не менять показаний.

Затем как-то незаметно, потихоньку, пошла четвертая неделя Мишиного пребывания в больнице. И сотрясение мозга, и его последствия уже прошли, даже память вернулась – пациент настойчиво просился на волю. Но эскулапы решили перестраховаться.

А здесь есть одна маленькая юридическая тонкость: с двадцать второго дня пребывания на больничной койке повреждения потерпевшего считаются уже средней тяжести. И уголовное дело продолжается независимо от наличия его заявления. Красницкий рвал и метал, но в клинике Джанелидзе и не таких видывали. Хотя, конечно, кардинальное изменение показаний юной парочки еще могло спасти его клиента

Но тут на двадцать пятый день вернулся из больницы излечившийся Миша. Радостная встреча, нарядная жена, поцелуи и поздравления, ужин с шампанским при свечах. Короче, полный хеппи энд для всех. Кроме доцента.

Но это был не хеппи энд.

Это было начало кошмара.

Тем же вечером выяснилось и последующими подтвердилось, что молодого мужа вылечили совсем, да не полностью. Увлеченные кардиограммами и анализами доктора забыли проверить у подопечного одну очень важную функцию. А она дала сбой – у Миши полностью исчезла потенция. Такое вот печальное последствие травматического шока.

И началась тоскливая жизнь. Миша бегает по урологам, сексопатологам и народным целителям. Доцент сидит в Крестах. А Юля клянется, что по выходе оттуда его кастрирует.

Причем медленно и без наркоза.

* * *

Сексопатологи разочаровали.

Когда в стране «секса нет», сексология, как наука, тоже хиреет. Заявляли, как сговорившись, что с точки зрения физиологии у пострадавшего все в полном порядке, годен хоть сейчас в Казановы. Давали какие-то совершенно бесполезные таблетки и не менее бесполезные советы.

Наконец, дошел Миша до одного известного профессора. Фамилию его, пожалуй, называть не стоит, мало ли какие проблемы могут в жизни случиться. Лишь намекнем, что начиналась она с «С», а заканчивалась на «щ».

Профессор подошел к делу конкретно.

Подтвердил, что с физиологией все в порядке, дело в психическом шоке. Сказал, что морячки возят из загранки не сертифицированные в Союзе, но убойные снадобья, способные вернуть потенцию столетнему дедушке. Но посоветовал оставить этот способ на самый крайний случай: во-первых, очень дорого, во-вторых, может развиться привыкание, не позволяющее начать без заграничной кругляшки.

В качестве альтернативы профессор предложил Мише сменить давящие на психику стереотипы. Проще говоря, попробовать свои силы с другой женщиной. Потом, дескать, с обретенной уверенностью все будет порядке и с женой, с которой, само собой, надо обойтись с максимальной тактичностью. Незачем ей знать о таком терапевтическом средстве. Миша затравленно согласился. Рецепта профессор не стал выписывать…

Других женщин у Миши не было. Он и в холостые времена не слишком этим увлекался – за пять лет института четыре девушки. По нашим временам целомудрие поразительное. Но была у него на работе незамужняя дамочка лет тридцати, вроде относящаяся к нему с некоторой симпатией. Миша набрался храбрости и пригласил выпить после работы кофе. Кофе в близлежащей кафешке дамочке не понравился. Она прямо и без околичностей заявила, что дома у нее гораздо более вкусный…