Темные игры (сборник)

А мать, когда рассеивается сладкий дурман шумно отпразднованного возвращения, все чаще намекает, что неплохо бы устроиться на работу — и выясняется, что прийдется вставать к деревообрабатывающему станку на местной фабрике спортинвентаря, поднимаясь в шесть утра каждый божий день по мерзкому звонку будильника, и вытачивать до одурения перекладины для шведских стенок и кии для бильярда — другой работы нет, а какая есть — не возьмут. Сам ведь, парень, выбирал профессию? — да кто же думал, что этим прийдется действительно заниматься, что это надолго, может навсегда — просто тогда вконец осточертела школа и дуры-училки, а в ту путягу ходили старшие кореша, крутые парни (куда ж они подевались?), с которыми можно было клево оттянуться, закосив занятия — первый стакан, первая сигарета, первый мажущий помадой поцелуй с разбитной девчонкой, про которую говорят, что ее — можно…

Где все это? Ушло, исчезло, развеялось, хотя и много, очень много лет спустя поседелые дружки будут вспоминать: «Васька-то? Да-а, первый парень был на деревне…»

* * *

Но в то лето Динамит ни о чем таком не задумывался.

Он был в расцвете своих девятнадцати лет (осенью заканчивалась отсрочка от армии) и в зените своей славы — был, когда закадычный друг-приятель Пашка-Козырь произнес равнодушно, как бы между прочим, одну фразу.

Козырь сказал:

— Знаешь, говорят, Наташка в пятницу после дискотеки с одним чуваком ушла…

* * *

Если Динамит был Первым Парнем, то Пашка-Козырь — уж всяко вторым, никак не меньше.

Козырем его звали не за любовь к азартным играм, Козыри было наследственное, семейное прозвище, уходящее корнями в далекие предвоенные годы и постепенно вытеснившее в обиходе фамилию (когда кто-нибудь из нездешних спрашивал, где дом Ермаковых, то односельчане долго с удивлением чесали в затылках, потом вспоминали: а-а-а, Козыри! — и объясняли дорогу).

Пашка отнюдь не был красавцем — длинное и узкоплечее, но мускулистое тело венчала непропорционально маленькая голова с круглым кошачьим лицом; нос-пуговку украшали очки с круглыми стеклами в тонкой проволочной оправе — и казались они у Козыря неуместными и чужеродными, как пышный бюст на сухопаром теле манекенщицы. Впрочем, обзавелся этим оптическим прибором Пашка совсем не от излишней любви к чтению; зрение село давно, в четвертом классе, после того как Козырю (тогда еще Козыренку) случайно пробили лоб камнем, изображавшим гранату в детской игре в войну… Дразнить Пашку очкариком желающих не находилось, в драке он был силен и увертлив, гибок как змея и так же опасен.

* * *

— С каким таким чуваком? — Динамит постарался, чтобы слова прозвучали так же равнодушно, как и у Козыря.

Но Пашка, занятый, казалось, исключительно извлечением застрявшей в старой «Весне-205» кассеты (разговор происходил в заброшенном школьном саду, давно ставшим местом вечернего отдыха молодежи) — внешне безразличный Пашка изучал его реакцию незаметно, но очень внимательно. И ему показалось, что обертоны (хотя термина такого Козырь и не знал) в голосе Динамита звучат совсем иначе, чем только что. Но может он просто принял желаемое за действительное.

— С Сашком, что у фабрики живет, за Толькой-Свином. Ты должен его знать, в зеленой строевке сейчас ходит… — ответил Козырь, вынув наконец злокозненную кассету и осторожно расправляя зажеванную пленку.

Динамит наморщил лоб в явно тщетной попытке вспомнить и Пашка стал настойчиво пояснять дальше:

— Ну, помнишь, фанатом был таким, все в солдатики играл в школе…

— А-а-а… — нехорошо протянул вспомнивший в конце концов Динамит, — и что он?

— Да ничего, пацаны говорили, что с Наташкой вместе с дискотеки ушел, довольно рано…

Динамит задумался. Отношения с Наташкой понемногу начинали тяготить его, эта недотрога ничего такого не позволяла, сколько можно целоваться и тискаться сквозь платье? И притом все чаще стала вскользь делать намеки о будущей семейной жизни, переводить которые в шутку становилось все труднее… А кроме того, у Динамита недавно появилась пока скрываемая подружка в Павловске, на четыре года старше, с которой можно было всё… У нее он и был тогда, в ту ночь на субботу, не пойдя на дискотеку — а Наташка, похоже, не совсем поверила в ночную рыбалку на Ижоре с незнакомыми ей парнями… И, надо понимать, решила отомстить, произведя эту демонстрацию… Динамит ни на секунду не усомнился — новость идеально укладывалась в сложившуюся между ними ситуацию и полностью соответствовала характеру Наташки…

Отчасти Динамит был благодарен этому малознакомому Сашку, повод для назревающего развыва подворачивался подходящий. Но вот какая закавыка — у Первого Парня девушка никак не должна уходить не пойми с кем, разбивать сердца — его прерогатива. И уж всяко не должны об этом «говорить пацаны»…

— Ноги поломаю — не будет на дискотеки ходить. — Динамит сообщил это совершенно будничным тоном, и Козырь удовлетворенно кивнул; знал, как сказал — так и сделает…

— И ее поучу для порядка…

— Может, не стоит? Женщина все-таки… — осторожно усомнился Пашка. Он сказал «женщина», а не «баба», как обычно, но Динамит не обратил внимания…