Темные изумрудные волны

Андрей заговорил с ней о любви — словами, которые никогда никому еще не произносил.

Да, он любил её и сам не мог себе объяснить, почему любит её так безумно, с каким-то священным неистовством. Он любил её не только за тонкую, пленительную красоту. Ей присуща была красота линий, а линия следует за движением и вечно ускользает: она исчезает и вновь выступает, вызывая радость и взрывы отчаяния. Прекрасная линия — это молния, ослепляющая взор. Мы любуемся ею и поражаемся. То, что заставляет желать и любить, — сила нежная и страшная, более могучая, чем красота. Среди тысячи женщин мы встречаем одну, которую уже не в силах покинуть, если обладали ею, и которую вечно желаем, желаем все более страстно. Цветок её тела — вот что порождает этот неизлечимый любовный недуг. И есть еще нечто иное, чего нельзя выразить словами, — душа её тела. Эта душа — вселенная неповторимых образов и ощущений. И как планете не сойти с орбиты, так же неизбежно хранить любовь, — ту самую, одну-единственную. Катя была такой женщиной, которую нельзя ни покинуть, ни обмануть. Ни для кого на всем белом свете не забьется любовным трепетом сердце.

Она радостно воскликнула:

— Так меня нельзя покинуть, нельзя?

И спросила, почему Андрей не запечатлевает её красоту на сотнях снимков, почему не заказывает её картин, раз он любит живопись. И если он мечтает о коллекции картин, пусть это будет коллекция Катиных портретов.

— Достойных художников не найти. Есть те, кто умеет хорошо копировать, но то, что они пишут, сильно смахивает на китч. Аляповато, безжизненно, и пошло. Лучше уж фотопортрет.

— Я хочу, чтоб ты заказал портрет с моим изображением. Фотографии — это все не то. Фотографии — это банальный fiction. Живописный портрет создает образ. Художник запечатлевает на холсте свое видение и свои ощущения. Всякое человеческое существо по-разному представляется каждому, кто на него смотрит.

— В этом смысле можно сказать, что одна и та же женщина никогда не принадлежала разным мужчинам. — шутливо сказал он. — Но я тебя понял. Опять же, говорю, где найти художника.

— Ну, знаешь… Ты как скажешь что-нибудь… Найди. Если б ты меня сильно попросил что-то найти, то уверена: из-под земли б достала.

Андрей поспешил заверить её, что выполнит это.

— Представляешь, потом, где-нибудь… где-нибудь далеко, мы посмотрим на эту картину, поражающую своей правдивостью и жизненностью, и скажем: да-а, было дело в Волгограде.

— Мы куда-то уезжаем?

— Да, мы уедем отсюда.

Удивленный, он спросил, куда.

— Сначала в Абхазию.

— Всего-навсего?! Нельзя ли куда-нибудь подальше!? — спросил он беззаботно, как будто речь шла о том, чтобы из этой гостиницы переехать в другую.

И добавил:

— Нельзя ли с этого места немного поподробнее?

— Не спрашивай. Лучше погладь мне спинку.

Глава 16

«Иногда и не собираются, а неожиданно умирают вовремя».

Иосиф Григорьевич Давиденко вспоминал своего бывшего шефа с неудовольствием, — никогда не дружили. Много раз он срывал его планы, и даже смертью своей расстроил тщательно выстроенную комбинацию. И только сейчас, через месяц после убийства полковника Дубича, когда Давиденко переместился в его кабинет и был назначен начальником областного управления ОБЭП, Иосифа Григорьевича осенило: все складывается гораздо лучше, чем было задумано.

Дверь своего кабинета Иосиф Григорьевич всегда держал приоткрытой. Когда он слышал шаги идущих по коридору людей, то всегда мог угадать безошибочно не только идущего, но и маршрут перемещения, и даже мысли этого человека. То был результат многолетних наблюдений, и большой опыт управления людьми.

— Звали, Иосиф Григорьевич?

В кабинет вошел Павел Ильич Паперно, старинный друг новоиспеченного начальника ОБЭП, а теперь еще и зам. Несмотря на небольшую разницу в возрасте и долгую дружбу, он называл Давиденко по имени-отчеству. Так получилось, что Павел Ильич был всегда в подчинении у Иосифа Григорьевича. Войдя, он сразу изогнулся:

— На вашем столе всегда идеальный порядок.

Подобострастный намек на то, что у прежнего хозяина кабинета стол был вечно завален бумагами.

Иосиф Григорьевич вынул из тумбочки копии учредительных документов фирмы «Бизнес-Плюс» и начал их листать.

— Тут трое учредителей: Кондауров, Ефремов, и Усачев.

— Уже двое, — улыбнулся Паперно.

— Про Ефремова я знаю — это племянник Каданникова, а кто такой Усачев?

— Это родственник Солодовникова.