Темные изумрудные волны

Храня молчание, Брук опасливо поглядывал на своих собеседников. Зазвонил телефон, директор снял трубку, попросил, чтобы позвонили попозже. Затем, подперев ладонью голову, похожую на дикий каштан с приклеенным клочком хлопка, хмуро изрёк:

– Каковы будут ваши условия?

– Мы кто, по-твоему, вымогатели? – вознегодовал Трезор. – Мы ведём открытый диалог, ищем точки соприкосновения. У нас всё по согласию. Мы ж не насильники.

– Coitus letalis, – тихо обронил Андрей.

– Видишь, пока ты бегал в пампасах, гонял бродячих шавок, люди изучали языки, – нравоучительно произнёс Трезор. – Это тебе, Илюша, не хрен собачий.

– Lingua Latina non penis canina, – подтвердил Андрей.

– Две тысячи я уже не потяну.

– Бери новые высоты, пусть будет три.

От этих слов директор вздрогнул, глаза его потемнели, складка перерезала нахмуренный лоб, стиснутые зубы насилу сдерживали стон.

Вспомнив Гордеева, Андрей предложил:

– Давай не так. Мы будем брать товар, скажем, на десять тысяч долларов в месяц, а отдавать будем восемь. Потом берём новую партию, и так далее.

Видя непонимание в Бруковских глазах, Андрей повторил предложение другими словами.

– Да всё он понял, – оборвал его Трезор, – не настолько глуп. Соображает, где мы тут его наклоним.

– Не нужен нам твой товар, – обратился он к Бруку. – Не продадим, вернем всё взад! И это, – давай отвечай быстрее. Если тебе сказали молчать, это не значит, что нужно заткнуться насовсем, и не говорить по делу.

– Давайте так попробуем.

– Давать будешь в других местах, нам нужен понятный ответ – да-да, нет-нет, оральный секс!

– Coitus letalis.

– Да, – твёрдо ответил Брук.

– Товар я буду брать со скидкой двадцать процентов, – заявил Андрей.

– Но…

Трезор угрожающе поднял руку:

– Будешь дёргаться, мы передумаем и уйдем.

– Тогда… чтоб Фима не был в курсе.

– Мы не обидимся, если у тебя будут тайны от компаньона, – насмешливо проговорил Трезор, – ты многое скрывал бы и от нас, если б мы не обладали способностью всё видеть.

И, легко поднявшись, сказав директору «покедова», направился к двери. Андрей, взяв со стола прайс-лист, проследовал за ним.

Уже в дверях, Трезор обернулся для прощального напутствия:

– Давай, махинатор, чтобы твоя голова, туго набитая этими… – тут он бросил быстрый взгляд на рамки с изречениями, – …шняжными штучками, всегда была на месте.

Глава 59

Недвижимый, задумчивый, сидел он в кресле; напротив него, у стены, стоял Катин портрет, нарисованный сухумским художником. Андрей смотрел и ничего не видел. Он пробовал успокоить себя: может, семейные неурядицы? Но, возразил он сам себе, тогда бы она позвонила, и всё рассказала. Её молчание длится больше трёх недель.

«А если неприятности у неё самой? – промелькнула острая мысль. Но тут же само собой пришло возражение и на это. – Будь что-то серьёзное, об этом бы знала бабушка, и если б не сказала, то на её лице всё было бы написано».

Что же остаётся? Почему она не звонит? Причину нетрудно угадать. У Кати кто-то есть.

Казалось, провалился в пропасть мир. Какой обвал можно противопоставить обвалу надежд? Рухнула ледяная гора и похоронила под своей тяжестью цветущий лес, полный солнечного блеска.

А он, Андрей, – над бездной, на дне которой под грудой льда погребена его любовь, его вера в любимую девушку, в себя. Незачем бояться правды: Катя ушла. В тяжёлый час она оставила его.

Одиночество его, его потрясение вытеснили из сознания всё остальное. Работа, дела, – всё налаживалось, но стало безразличным, ничего не значило.

«Мы были вместе, у нас была любовь. Наши слова были словами одной силы, одного устремления. И сердца бились одним ударом. С какого изменчивого часа всё переменилось?»

Он пытался думать её мыслями, анализировал её поступки, экстраполировал эти данные на новые, предполагаемые, обстоятельства, и неизменно приходил к одному и тому же выводу: у неё был просто курортный роман, который, по определению, по приезду с курорта, забывается.

Она дала испытать то, что, раз попробовав, будешь искать всю жизнь. Ну, и что делать? Ждать? Искать?

Глава 60

Осенние ветры гнали нахмуренные облака. Поникли увядающие ветви деревьев. Примолкли птицы. Озарённые сверкающими лучами нежаркого солнца, сады Горной Поляны были как бы запорошены золотой пылью.

Оставив машину на стоянке, они направились к многоэтажному корпусу санатория «Волгоград», возносившемуся над аллейкой молодых тополей.

– Никак не могу понять, – сказала Маша, беря Андрея под руку, – оттяпали три сегмента, и вся операция?

– Удалили повреждённые места, откуда подтекал воздух в плевральное пространство, наложили титановую скобу, и все дела. А ты не знаешь, как это делается? Ты ведь лучше меня училась.

Она его толкнула бедром, и тут же притянула к себе рукой:

– Не умничай!

Так они разговаривали, как старые друзья, и шли к гостиничному корпусу, как бы не понимая, что рядом – привлекательное существо другого пола, близится вечер, и каждый знает, что «дома никто не ждёт».

– Ты мне так и не рассказал про Никитина.