Темные изумрудные волны

Потом он забылся, в полубессознательном состоянии продолжая разговаривать с Катей, упрекая её за то, что так долго не звонила и не писала. Очнувшись, укоризненно спросил:

– Зачем ты в «Августе» выпила столько виски? Что это ещё за глупость: «девушки от крепких напитков не пьянеют»!?

Как хорошо, – они, наконец, вдвоём, никто им не мешает. Вот они сейчас соберутся и поедут на море, туда, где повара от бога и прекрасное вино, купят дом на берегу. Она будет писать, он найдёт какую-нибудь работу. Ты не любишь готовить, ну и ладно, побудь в комнате, я схожу, приготовлю еду. Ну, вот, всё готово. Где же ты… Катя, Катя, не оставляй меня одного.

В сознание стали проникать посторонние звуки. Возле соседней могилы стояли люди, о чём-то говорили. Безумие уходило. Андрей сидел рядом с Катиной могилой. Её тело засыпано землёй. Её больше нет.

Он видел свои грязные руки, у него занемели ноги, он ощущал, что лицо его запачкано. В горле першило. Ему было всё равно. Окажись кто-то рядом, заговори с ним, протяни руку, он бы не пошевелился, не ответил бы. Он сидел без тревоги, без мыслей. Всё было безразлично, не нужно. Одна лишь ровная мука сжимала сердце, давила на виски.

Тяжесть вины.

Долгое молчание Кати оказалось драгоценнее слов, произнесённых всеми остальными людьми. Время в её вселенной текло в особенном темпе, словно снятое в рапиде. За всё то время, пока кто-то гулял, знакомился, флиртовал, заводил семью, – то есть случались события, исчезавшие из памяти так же, как исчезает за бортом след от корабля; иными словами, «лишние кадры», – за всё то время в этой удивительной вселенной успевала лишь истлеть сигарета в Катиных руках.

Ну, и что оказалось важнее: «лишние кадры», или эта сигарета?

Глава 121

Глаза мои теперь немы.
Вы – свет, а я пришла из тьмы,
И помыслы мои скромны —
Простите.

Вы не услышите меня,
И мысли, сердце леденя,
Терзают, мучают, губя, —
Поймите.

Ждала я долгие века,
И ноша для меня легка,
Пока не молвила рука —
Уйдите.

Я все почувствовала вмиг,
Срывался с губ дрожащих крик,
Мир сделался бездушно дик —
Топчите.

Убита, сломлена была,
И сердца порвана струна,
Но униженья никогда —
Не ждите.

От страсти, чувства и судьбы
Вы, непомерно холодны
И в глубине своей бедны, —
Бегите.

Я вас прощу, перетерплю,
Смолчу, в слезах благословлю,
Себя разлукою убью —
А вы живите…