Темные кадры

Он здорово удивился, Шарль, когда я позвонил ему:

– Приглашение на рюмочку еще в силе?

Несмотря на то что за день он уже успел нагрузиться, Шарль искренне обрадовался:

– Правда? Ты зайдешь ко мне домой?

И вот мы стоим в одиннадцать вечера перед его домом – ярко-красным «Рено-25».

– Тысяча девятьсот восемьдесят пятого года выпуска, – гордо объявляет Шарль, кладя руку на крышу. – V6 турбо, шестицилиндровый, объем двигателя 2458 кубических сантиметров!

Тот факт, что машина не трогалась с места уже лет десять, если не больше, его совершенно не колышет. Кузов водружен на колодки – чтобы шины не изнашивались. Можно подумать, будто она парит на высоте нескольких сантиметров над землей.

– Один мой приятель заходит каждые два месяца, чтобы поддуть шины.

– Классно.

Самое поразительное – это бамперы. И передние, и задние. Абсолютно несоразмерная конструкция из хромированных труб, которая возвышается где-то на метр двадцать над землей, вроде тех, которыми оборудованы американские грузовики. Шарль заметил мое удивление:

– Это из-за соседей сзади и спереди. Бывших. Каждый раз, как они с прогулки возвращались домой, обязательно мяли мою тачку. В один прекрасный день лопнуло мое терпение. Ну и вот вам.

Действительно, вот вам. Это нечто.

– А чуть дальше, вон там, – он указывает на угол улицы, – был еще один «Рено-25». GTX восемьдесят четвертого года выпуска! Но парень переехал.

Он сказал это с искренней грустью по утраченной дружбе.

Бóльшая часть улицы занята сломанными минивэнами, машинами на колодках, где живут рабочие-эмигранты, многие с семьями. Почтальон засовывает их корреспонденцию за стеклоочистители, как штрафные квитанции.

– Тут в квартале приятная обстановка, не на что жаловаться, – доверительно сообщает мне Шарль.

Заходим, выпиваем по рюмочке. В квартире Шарля все очень ловко и умело устроено.

– А что остается! – восклицает он в ответ на мой комплимент. – Раз уж здесь так тесно, все должно быть…

– Функционально…

– Точно! Функционально!

Мой главный козырь с Шарлем – лингвистика.

Между сиденьями Шарль кладет поднос, который служит сервировочным столиком для бутылки и орешков. Погода теплая, поэтому я опускаю стекло, ночной ветер ласково обдувает мой затылок. Я принес приличный виски, не слишком дорогой, но и не дешевку. И несколько пакетов с чипсами и соленым печеньем.

Мы с Шарлем совсем не разговариваем. Смотрим друг на друга, улыбаемся. Светлые минуты спокойствия. Мы как два старых приятеля, устроившиеся в креслах-качалках на террасе после семейного ужина. Я позволяю мыслям свободно парить, и они возвращаются к Альберту Камински. Смотрю на Шарля. К кому я ближе? Не к Шарлю. Он потягивает виски, взгляд его блуждает по ветровому стеклу, уходя дальше, за гигантский бампер, вглубь тихого родного квартала. По своему складу Шарль – жертва. Мы с Камински попали во власть стихийных обстоятельств, в принципе мы оба могли бы стать убийцами. Это вполне возможное логическое развитие событий, потому что мы склонны к радикальным решениям. Шарль, отказавшийся от всякой надежды, возможно, самый мудрый из нас троих.

За вторым стаканчиком виски меня посетила тень Ромена, а вместе с ним – и та череда неприятностей, которая меня поджидала. Я понял, что уже принял решение. Я не попрошу Шарля давать свидетельские показания. Я сказал:

– Полагаю, я как-нибудь сам разберусь.

Конечно, вот так, ни с того ни сего, прозвучало это не очень понятно, и вряд ли Шарль действительно уяснил, о чем я говорил. Он мечтательно вгляделся в свой стакан, потом пробормотал несколько слов, которые при желании могли сойти за согласие. Наконец кивнул и покачал головой, словно хотел сказать, что так оно и лучше, он понимает. Я отвернулся к веренице машин, асфальту, блестящему под желтыми пятнами фонарей, тени заводской стены, похожей на тюремную. Для меня это был канун Великого Испытания, в которое я вложил все мои силы, и даже больше того. Я смаковал каждое мгновение покоя, как если бы завтрашний день мог стать для меня последним.

– Если вдуматься, это странно…

Шарль подтвердил, что да, странно. Только сейчас, благодаря виски, я задаюсь вопросом: а зачем я сюда пришел? Боюсь, что мне просто понадобились силы: ведь если завтра я все провалю, то вот моя наглядная перспектива: машина на колодках в пустынном предместье. Не очень-то любезно по отношению к Шарлю.

– С моей стороны это свинство…

Без колебаний Шарль кладет мне руку на колено и говорит:

– Не бери в голову.

И все же мне не по себе. Я пытаюсь отвлечься:

– А радио у тебя есть?

– Еще бы! – заявляет Шарль.

Он протягивает руку и нажимает кнопку: «…генеральный директор которого получил выходное пособие в размере 3,2 миллиона евро».

Шарль выключает.

– Во дает, а? – говорит он с восхищением.

Не знаю, относится ли его замечание к информации, или он просто рад продемонстрировать мне комфорт своего жилища. Мы посидели еще часок.

Потом я сказал, что мне пора. Я должен еще раз все просмотреть, как следует сосредоточиться.