Темные объятия

Разумеется, ей не раз случалось заниматься сексом, и бывший муж ее в постели бывал очень неплох, но ни разу в жизни никого она не желала так, как Тейлона.

Вот и сейчас ей мечталось лишь об одном — сидеть у него коленях вечно.

Она удовлетворенно вздохнула.

— Тейлон, неужели ты такое творишь со всеми своими женщинами?

— Нет, — прошептал он ей на ухо. — И ни одну женщину я никогда не приводил к себе домой. Ты — особый случай.

— Правда?

— Абсолютно. А ты? Ты любого встреченного парня приводишь к себе домой?

Она откинулась назад, стараясь разглядеть во тьме его лицо.

— Нет. Клянусь тебе, ты для меня — тоже особый случай.

Он нежно поцеловал ее.

Долго еще они сидели молча, прижавшись друг к другу, в предрассветной тиши.

Саншайн не совсем понимала своих чувств в отношении Тейлона. Она хотела бы сидеть вот так, прильнув к нему, вечно, но в то же время ясно понимала, какой дурой надо быть, чтобы мечтать о вечном блаженстве с едва знакомым человеком.

Да, на нем отлично сидят кожаные штаны, он потрясает ее до кончиков ногтей каждым своим прикосновением... но что дальше? Не окажется ли он таким же, как все прочие ее кавалеры?

Эгоистом? Собственником? Человеком, который ее не принимает, не понимает — и не желает понять?

Ответа на этот вопрос Саншайн не знала.

И не факт, что ей хотелось его узнать.

Девушка зевнула. Ночь выдалась долгая и утомительная — и физически, и морально.

Единственное, чего ей хотелось, — свернуться клубочком, уткнувшись в его сильное мускулистое тело, и заснуть.

Но Тейлона вдруг охватила тревога. Когда он предложил Саншайн поехать к нему, — казалось, лучшего решения и вообразить невозможно; лишь теперь он сообразил, что это означает. Спать с ней в одной постели.

Так близко к себе он подпускал лишь одного человека — жену. Конечно, не раз случалось, что после бурного секса Тейлон и его случайные подруги ненадолго задремывали на одной кровати, — но это совсем другое.

Вместе с Саншайн он проведет целый день. Под одним одеялом. Сплетясь телами...

Она снова зевнула.

— Я сейчас.

Тейлон включил для нее свет и молча наблюдал, как она натягивает извлеченную из сумки футболку и направляется в ванную.

Она скрылась за дверью. Тейлон прислушивался к шуму воды, слушал, как она умывается и чистит зубы.

Как все это... странно.

В его мозгу вновь заклубились воспоминания. Воспоминания о том, что он давно и сознательно стремился стереть из памяти. Воспоминания мертвеца. В его памяти оживились бесчисленные вечера, когда он, лежа в постели, наблюдал, как готовится ко сну его жена. Как расчесывает волосы, пока они не засияют в свете очага, и заплетает их в длинные косы.

Вспомнилось, как она напевала за шитьем, когда ей не спалось...

На тумбочке у кровати Саншайн оставила косметичку, розовую расческу и флакончик — должно быть, с теми самыми пачулями.

Эти вещички, хрупкие и легкомысленные, в его комнате, среди его вещей, казались чужими, словно с иной планеты. Они говорили о присутствии рядом с ним женщины. Другого человека.

Совершенно другого. И от этой мысли у него перехватило дыхание.

Как давно он ни с кем не делил свою жизнь!

Сколько лет рядом с ним не было никого, о ком он мог бы заботиться, кто бы заботился о нем

Много, много столетий он не думал об этом. Просто не осмеливался.

Но теперь, когда задумался, — приходилось признать, что жизнь Темного Охотника все-таки невозможна без одиночества.

Саншайн вышла из ванной: косы лежали на груди, короткая футболка не скрывала стройных ног. От ее сияющей улыбки у воина сжалось сердце.

Много столетий назад он ждал битвы с нетерпеливой радостью смельчака, зная, что, если выживет, — вернется в теплые объятия любящих рук. Туда, где его ждут.

А к чему возвращается после битвы Темный Охотник? В лучшем случае — к телефону или к компьютеру, чтобы рассказать о сражении ко-нибудь из товарищей, живущих за сотни, а то и за тысячи миль.

Прежде это его устраивало.

Но сегодня почему-то все изменилось.

— У тебя все хорошо? — спросила она.

Он кивнул.

Но Саншайн это не убедило — она заметила тоску и тревогу на его лице.

— Ты передумал? Не хочешь, чтобы я осталась?

— Нет, что ты, — быстро ответил он. — Просто сегодня выдался нелегкий день.

Она кивнула:

— Еще бы!

Саншайн забралась в постель, натянула на себя черное одеяло и выключила прикроватную лампу.

Тейлон смотрел на нее в темноте. Она лежала, отвернувшись к стене; голова ее на огромной черной подушке казалась маленькой, словно детской. И вся она — такая хрупкая, такая женственная на суровой постели одинокого воина...

И очень соблазнительная.

Тейлон скользнул вслед за ней под одеяло и, не успев сообразить, что делает, обнял ее и прижал к себе.

— М-м-м, как мне нравится, когда ты так делаешь! — сонно протянула она.

Тейлон прикрыл глаза и вдохнул ее неповторимый запах. Как сладко сжимать ее в объятиях! Сердце его рвалось от боли, в голове разум вел нескончаемый спор со страстью.

— кричал разум. Не делай этого! Тебе нельзя к ней привязываться!