Темные объятия

Пока Тейлон пил, девушка перебирала его взъерошенные волосы, и золотистые пряди струились у нее между пальцев. Самые простые движения Тейлона, которые она ощущала всем телом, будили в ней желание. Он действительно неотразим — такого она еще не встречала!

А теперь представь, насколько ласковее и нежнее я стану, если ты расскажешь хоть что-нибудь о себе!

Он стиснул зубы.

Похоже, ты не понимаешь слова «нет».

Она провела пальцем по его щеке, покрытой золотистой щетиной, не упустив из виду, как от этого прикосновения потемнели его глаза и затвердело кое-что пониже.

Только когда чего-то очень хочу.

Тейлон достал из пакета второе пирожное и предложил ей.

Скорчив рожицу, Саншайн оттолкнула его руку.

Эта гадость опасна для здоровья!

Милая, жить вообще опасно для здоровья. Откуси, и я отвечу на твой вопрос.

Саншайн с опаской поднесла пирожное ко pry, откусила крохотный кусочек — и застонала от удовольствия. Вкус у лакомства оказался восхитительно порочным и неодолимо соблазнительным — точь-в-точь как сам Тейлон!

Тейлон улыбался, глядя, как она наслаждается пирожным. Немного сахарной пудры просыпалось ей на грудь, и он ощутил, как нарастает его возбуждение.

Вот она откусила еще раз. Сахар снова просыпался на грудь.

У него пересохло в горле.

Не успев задуматься о том, что делает, он наклонил голову и слизнул сахарную пудру из глубокого треугольного выреза ее свитера.

Застонав от наслаждения, Саншайн обхватила его голову руками... и вкрадчиво спросила:

Так давно ли ты знаком с Вульфом?

Уже сто лет, — вырвалось у него прежде, чем Тейлон сообразил, что проговорился... и похолодел от ужаса.

То есть я хотел сказать... э-э...

Все нормально, — прошептала она и лизнула его в ухо, отчего по его телу побежали мурашки. — Я знаю, что ты Темный Охотник.

Он отшатнулся.

Откуда?

Подруга рассказала.

Какая подруга?

Не все ли равно? — Она уселась поудобнее, положила руки ему на плечи и взглянула прямо в глаза. Он молчал, пораженный глубиной и искренностью чувства, которое прочел в ее взгляде. — Я ведь обещала, что не выдам тебя. Можешь не сомневаться.

Ты не должна была об этом узнать!

Но, как видишь, узнала.

Тейлон не мог больше смотреть ей в глаза. Что с ней будет, если кто-то узнает, что ей известно о Темных Охотниках и их мире?

Что еще рассказала тебе подруга?

Что ты бессмертен. Она не знает, сколько тебе лет, но говорит, что ты продал душу за возможность отомстить своему клану.

Он сузил глаза:

А за что отомстить — сказала?

Этого она не знает.

Что еще?

Что истинная любовь может вернуть тебе душу и освободить тебя от присяги Артемиде.

Верно, — но не для него. Свободный или нет, он не сможет быть с нею.

Разумеется, если я сам захочу освободиться.

А ты не хочешь?

Он уставился в пол.

Приподняв голову Тейлона за подбородок, она заставила его посмотреть себе в лицо.

Тейлон!

Он взял ее руки в свои, поцеловал их. Как он хотел бы провести жизнь с этой женщиной! Боги, это единственное, чего он вообще когда-нибудь хотел!

Но именно это ему было недоступно.

Это сложный вопрос, Саншайн. Я дал присягу — и не привык отрекаться от своего слова.

А я совсем ничего для тебя не значу?!

От этого вопроса Тейлон поморщился. Он с радостью снова продал бы душу — за то, чтобы провести остаток вечности с Саншайн.

Конечно значишь, но... пойми, мы едва знакомы друг с другом.

Понимаю. Но, когда я смотрю на тебя, Тейлон, мне кажется, я знаю тебя всю жизнь. Я знаю тебя сердцем. Чувствую тебя. Глубоко, до боли. А ты — разве ты не ощущаешь то же самое?

Еще бы! Но сказать об этом он не мог — ведь речь шла не только об их чувствах. Выбрав Саншайн, Тейлон навлечет на себя — и на нее тоже — гнев двух могущественных древних богов.

Саншайн, я веду опасную жизнь. Нет никаких гарантий, что Артемида вообще согласится отпустить мою душу. В прошлом известно немало случаев, когда она отказывала Темным Охотникам в этой просьбе. И даже если согласится, нет гарантии, что ты пройдешь установленное ею испытание.

Глубоко вздохнув, словно собирался броситься в воду, он продолжал:

Не говоря уж о той небольшой детали, что много сотен лет назад я вывел из себя одного кельтского бога и теперь он убивает всех, кого мне случается полюбить. Почему, думаешь, я живу один на болоте? Потому что мне нравится быть отшельником? Ничего я так не хотел бы, как иметь Оруженосца или друга-человека, — но не осмеливаюсь.

Во взгляде ее появилась знакомая решимость — Саншайн что-то обдумывала.

Какого бога ты разозлил?

Камула.

А что ты... — Она остановилась, словно вглядываясь во что-то далекое. — Ах да. Ты убил его смертного сына.

Тейлон прикрыл глаза. Как хотел бы он повернуть время вспять и сделать все иначе! Стоило ему остаться в тот день дома, с Ниньей, — и ничего бы не случилось...

Да, — выдохнул он. — Я считал его сына — короля галлов — виновным в смерти Айдиага.

Думал, он мстит за то, что ты женился на мне, а не на его дочери.

Тейлон кивнул.