Темные объятия

— В чем дело, ваше высочество? Плохо переносите возражения и критику? Да, такое случается с детишками из хороших семей. Растут на приволье, всеобщие любимчики, делают что хотят, и никто им слова не скажет... Интересно, отчего ты вообще стал Темным Охотником? Кто-нибудь тебе на ногу наступил и не извинился?

Эш прикрыл глаза и сосчитал до десяти. Медленно. А потом еще раз.

Зарек смотрел на него с обычной злобной ухмылкой. Бывший раб его ненавидел, но Эш не принимал это близко к сердцу, зная, что Зарек ненавидит всех и каждого.

— Знаю, что ты обо мне думаешь, великий Ашерон! Тебе меня жаль. Но я не нуждаюсь в твоей жалости! Думаешь, я забыл, как ты смотрел на меня при первой встрече? Ты старался этого не показывать, — но я-то помню ужас в твоих глазах!

Ты решил сделать доброе дело. Подобрал несчастного калеку, обогрел, отмыл, исцелил... И что же, думаешь, за это я буду лизать тебе башмаки и целовать задницу? Не дождешься!

Эш глухо зарычал. Больше всего ему сейчас хотелось схватить этого ублюдка и как следует шмякнуть об стену.

— Не доводи меня, Зет. Не забывай: только я стою между тобой и такой ужасной загробной жизнью, которую даже ты не в силах себе вообразить!

— И что с того? Ну, убей меня. Думаешь, я этого боюсь?

К несчастью, нет. Зарек ничего не боялся и ни в грош не ставил собственную жизнь — ни в прежние времена, ни сейчас, став Темным Охотником. Но никогда Эш по доброй воле не приговорит Охотника к вечным мукам в Царстве Теней. Сколь ужасна эта участь, ему, увы, известно не по слухам.

— Сбрей бороду, сними серьгу, спрячь свои чертовы когти. Веди себя тихо и не попадайся на глаза копам.

— Это приказ?

Взмахнув рукой, Эш поднял Зарека в воздух и чувствительно приложил головой о потолок.

— Хватит испытывать мое терпение! сыт тобой по горло!

Зарек только расхохотался:

— В Диснейленде работать не пробовал? За такой аттракцион будешь бабки грести лопатой!

Эш зарычал громче, обнажив клыки, — в его рыке слышались злость и бессилие.

Чем напугать человека, которому плевать на все, включая собственную жизнь? С Зареком он чувствовал себя беспомощным, словно отец с великовозрастным сынком-хулиганом.

Подавив в себе желание свернуть этому психопату шею, Эш опустил его на пол.

Едва ноги Зарека коснулись пола, он как ни в чем не бывало подошел к своей сумке, достал пачку сигарет.

Пожалуй, больше дразнить Ашерона не стоит. Он подошел к опасной черте. Как бы там ни ныло, Ашерон способен испепелить его одним щелчком пальцев. Но вряд ли на это решится — ведь в нем до сих пор слишком много человеческого. Ашерон сохранил в себе сострадание к людям — слабость, которую Зарек никогда не понимал. Его никто не жалел — с какой стати он будет кого-то жалеть?

Он зажег сигарету.

— Канал и окрестности сегодня патрулирует Тейлон, — поворачиваясь к дверям, сказал Ашерон, — а ты возьми на себя район между Джек--сквер и Эспланадой.

Зарек выпустил клуб дыма.

— Все указания на сегодня?

— И, ради самого Зевса, Зет, обойдись без глупостей!

Ашерон открыл дверь взглядом и скрылся.

Зажав в зубах сигарету, Зарек пригладил спутанные черные волосы.

«Обойдись без глупостей!»

А что такого он сделал?

Разве он виноват, что неприятности следуют за ним по пятам? Впрочем, что правда, то правда: сам он от них не бегает. Много лет назад он научился грудью встречать удары и терпеть боль.

Зарек стиснул зубы, вспомнив прошлую ночь. Он увидел на улице пару даймонов. Прислушавшись к их разговору, узнал, что они собираются сделать с Саншайн. Пошел за ними, довел до темного переулка, где можно было без свидетелей с ними разобраться...

И вдруг, откуда не возьмись, — трое дуралеев-копов и четыре пули в бок!

Поначалу Зарек ничего плохого не замышлял. Собирался сдаться полиции, а потом позвонить Нику, чтобы тот выкупил его под залог. Но один из копов треснул по его спине дубинкой — и все благие намерения Зарека отправились прямиком в ад.

Мальчиком для порки ему больше не бывать!

Он не позволит себя трогать. Никому. Никогда.

Солнце стояло высоко над болотом. Тейлон спал безмятежным сном, а Саншайн, сидя у порога его хижины, заканчивала пейзаж, заказанный ей Камероном Скоттом. И пыталась понять, что она здесь делает.

Зачем она вообще отправилась сюда ночью вместо того, чтобы ехать, как собиралась, ночевать к брату?

Внезапное «откровение» об их прошлой совместной жизни порядком ее напугало.

Итак, она была его женой. Тихой покорной женушкой, для которой в любимом муже был сосредоточен весь мир. Этакой идеальной домохозяйкой.

При этой мысли Саншайн вздрогнула. Она вообще не хочет замуж!

Больше — ни за что.

Для женщины брак — ловушка. Вышла замуж — и прощай, свобода! Бывший муж наглядно объяснил ей, что хочет видеть мужчина в своей жене: кухарку, горничную, прислугу — плюс секс по первому требованию.

Друзья считали их с Джерри Ганье прекрас парой. Познакомились они в художествен школе. Байронический вид, томный взгляд, мерные кудри до плеч... словом, Саншайн влюбилась по уши.

Было время — смешно вспомнить: считала, что без него не может прожить ни дня.