Темные празднества

– После аптекаря – сразу домой, – напоминает она Альтамии, чувствуя себя явно не в своей тарелке из-за того, что дочь покидает дом.

Альтамия торопливо удаляется, и мне очень сложно за ней поспевать. Йорк крупнее Донкастера и, вероятно, даже Оксфорда, и это ощущение истории в каждом его камне давит на меня и заставляет нас шагать медленнее в людской суете. Альтамия лавирует в толпе, словно подхваченная порывом ветра. Я следую за ней, стараясь сдержать растущую тревогу. Север страны имеет репутацию места, изобилующего сверхъестественным, и мне тут не по себе. Внимание Альтамии привлекает мужчина, стоящий на блестящей трибуне, установленной на городской площади. Венок из веточек розмарина на его шляпе становится ярким акцентом на сером небе.

– Земля – всеобщая сокровищница, но король Карл и его жена-папистка ее разворовали! Эта его французская шлюха радушно приняла самого дьявола и с помощью колдовства заставила монарха установить фальшивый мир! – кричит оратор, стоя перед толпой. Королеву и предшествовавших ей иностранных консортов то и дело обвиняли в использовании магии. Всегда считалось, что колдовство передается по женской линии, но лишь сейчас люди начали говорить о том, что оно может затронуть и мужскую родословную. – Дьявол и его сородичи – среди нас! Мы не успокоимся, пока не развяжем всех их узлов! – Что ж, это весьма воодушевляющая речь, которая нацелена на вербовку новых охотников на ведьм, однако я слишком хорошо подготовлен, поэтому вздрагиваю от оценивающих взглядов людей из толпы. Англия – страна зарождающихся династий, начиная от Плантагенетов и заканчивая Тюдорами, а теперь появились еще и Стюарты. Если король Карл не способен вернуть свое влияние, то кто же за ним последует? Либо Парламент, либо паписты, либо – сам дьявол.

Привлекший внимание слоняющихся без дела солдат, проповедник спрыгивает с кафедры и начинает раздавать памфлеты. Один из них он вручает Альтамии, и та вслух читает признаки, по которым можно опознать ведьму: деформированные кости, узелки из ниток, спрятанные по всему телу, а еще ведьмина метка – доказательство, что фамильяр, дарованный дьяволом, от нее кормился. Девушка начинает смеяться, пока Агнес не одергивает ее толчком. К моменту, когда мы покидаем толпу, брошюра оказывается смятой под ее каблуками. Альтамия скользит взглядом по всему вокруг, избегая смотреть на меня, и изучает площадь и город, словно никогда раньше их не видела.

– Все стало выглядеть как-то иначе, – шепчет она Агнес, и та одобрительно кивает. Мне становится интересно, как часто их выпускают из домашнего заточения. Нервозность Альтамии очень напоминает мне мою собственную в дни после похорон Фрэнсиса. Тогда я не выходил из комнаты, пока отец улаживал все неудобства, связанные с моим новым статусом наследника. Однако короткий момент радости после освобождения был омрачен, когда меня передали в руки охотника на ведьм.

Я смотрю на Альтамию другими глазами, когда она вдруг протягивает свою муфту Агнес, дрожащей от холода в этот морозный весенний день.

– Ты относишься к повседневной одежде как к театральным костюмам. – Я предлагаю ей собственные перчатки. Это – неловкий намек на нашу первую встречу, и я им горжусь, пока Агнес, стоящая за спиной у Альтамии, не приподнимает бровь. Я не хотел упрекать Альтамию за ее доброту и теперь внутренне себя проклинаю.

– Сейчас холодно, а Агнес мерзнет больше, чем я, – поясняет она, но все равно принимает мое предложение и начинает рассматривать свои руки в коричневых кожаных перчатках. – Хотя наряжаться действительно весело. – Вместе с Агнес она убегает, стуча каблучками, и рыжие кудряшки выбиваются из-под ее чепца.

Ни секунды не раздумывая, я срываюсь и мчусь за ней. Йорк полностью состоит из хитроумных закоулков и улиц, раскрывающихся и сдавливающих тебя, словно непрошеные объятия. Моя погоня за девушками разворачивается калейдоскопом ярких красок, пока я уклоняюсь от солдат и местных горожан, многие из которых, одетые в то, что когда-то было их лучшими выходными костюмами, выглядят неопрятно и потрепанно. Зловонная грязь земляных укреплений, окружающих город, готова накрыть рыночных торговцев, предлагающих фрукты, мясо, ткани и новостные книги.

Наш бег завершается на улице Стоунгейт. Щеки Альтамии горят румянцем, и, поправив чепец и взяв Агнес за руку, она проскальзывает в ярко освещенный книжный магазин. Я на секунду останавливаюсь, чтобы перевести дыхание, прежде чем войти внутрь. Лавка практически пуста, не считая нескольких посетителей, слоняющихся вдоль стеллажей, и продавца, поднимающего на нас взгляд со своего места в углу, чтобы сдержанно нас поприветствовать. На лице Агнес появляется озорная улыбка, и девушка исчезает среди книжных шкафов с видом человека, понимающего, что мы здесь надолго. Она указывает влево, и я мельком вижу зеленый чепец Альтамии среди стеллажей.

– «Шкатулка бедняка».

Я останавливаюсь на полпути, возле рядов с изданиями, посвященными домашнему хозяйству. Альтамия опускает книгу, и я рассматриваю ее профиль через узкую щель между полками.