Темные предки светлой детки

Но про все это я подумала потом, а увидев труп, бросилась звонить Пете, тот велел немедля ехать к нему, взяв все ценное и документы. Я послушалась. При встрече рассказала ему о своих подозрениях, он нахмурился.

– Ты идиоту по имени Борис ключи давала?

Пришлось ответить:

– Да.

– Назад забрала? – не утихал Аристов.

– Нет, – призналась я, – забыла.

– Или говнюк дверь открыл, или нянька ее не заперла, теперь это не имеет значения, – подвел итог Петр Робертович.

Потом он отвез нас с Танюшей в большую квартиру с красивой обстановкой. Там было все для жизни. Посуда, постельное белье, стиральная машина, даже мыло с шампунем. Дом в хорошем районе, неподалеку школа, детский сад. Пять комнат, два балкона, широких, застекленных, просто террасы. Аристов велел мне осмотреться и сказал:

– Оставлю тебя здесь на сутки, потом приду. Еда в холодильнике.

Я вечером легла в кровать и подумала: «Вот бы мне такое жилье. Свое. С одной стороны, я понимаю, что Сталина умерла и не вернется. А с другой – мне было неспокойно. Вдруг пройдет время и Маратова объявится? Нет у меня своего угла, а так хочется его заиметь».

Петр Робертович возвратился на следующий день вечером и спросил:

– Ну как? Подходит?

Я не поняла.

– Что? Кому?

Он меня по голове погладил.

– Хоромы понравились? Берем?

Я опешила и повторила:

– Берем? Кого?

Петр засмеялся.

– Квартира твоя. Вот ключи. Попрошу тебя две недели посидеть тут, никуда не выходить. Еду привозить буду. Танюша вместо прогулок поспит на балконе.

Я опешила от этого предложения, но четырнадцать суток не высовывалась наружу. Потом Петр вручил мне паспорт, свидетельство о рождении ребенка и другие документы. Он положил их на стол и сказал:

– Лена Рыбина из деревни Дворянкино…

Я онемела, Аристов продолжал:

– Ну, ну, отомри. Неужели ты думала, что я не проверил тебя со всех сторон? Право, это смешно и наивно. Конечно, я навел справки о девочке, которая мне сразу понравилась.

– Но… почему… – забормотала я.

– Раньше я не сказал тебе, что знаю всю правду? – улыбнулся мой лучший друг. – Не хотел тебя смущать. Зачем? Но сейчас настало время для откровенной беседы. Когда-то ты похоронила Лену Рыбину и превратилась в Сталину Маратову. Человеку трудно надеть на себя новую личность, кое-кто в именах путается. Но я в тебе уверен. Ты ни разу не оговорилась, не выдала себя, ты талантливый разведчик-нелегал, стала Сталиной. Кстати, мне безразлично, кто ты: Рыбина, Маратова. Мне важна и нужна ты. Имя ерунда. Тебе теперь предстоит новая трансформация. Отныне ты станешь Ксенией Федоровной Бузурукинской, дочку твою будут звать Елена Петровна. Ее отец, Петр Олегович Волков, погиб, вот все бумаги. Брак у вас был гражданский, зарегистрировать отношения вы не успели. Он на свою фамилию дочку записал. Изучи содержимое папки, там разные бумаги, в их числе документы на квартиру. Она без долгов, коммуналка оплачена до зимы.

Я его слушала и ушам своим не верила. Когда Петр Робертович договорил, я воскликнула:

– Как у тебя все так здорово получилось?

Откровенного ответа я не ожидала. Петр всегда, если я, по его мнению, задавала излишне много вопросов, отшучивался: «Любопытной Варваре на базаре нос оторвали». Да и не вопрос я тогда задала, восхищение так выражала. Но Аристов отреагировал не так, как обычно.

– Ты уже взрослая, пора нам поговорить.

И рассказал, что он с друзьями выручает тех, кто попал в беду. Они создали кооперацию. Слово это потом почти ушло из обихода, а в советские годы его часто произносили. Он привел мне в пример такой случай. Недавно в семье уважаемого советского чиновника произошла трагедия. Из окна квартиры выпал его четырнадцатилетний сын. Мальчик разбился насмерть. Но на этом несчастья не закончились. Спустя некоторое время после похорон подростка случилось новое горе. От тяжелой болезни умерла старшая дочь, которой недавно исполнилось двадцать. Правда ужасно?

Я кивнула, а Петр продолжил: