Темные проемы. Тайные дела

– Не спрашивайте, – ответил Фенвилл, доставая не глядя банкноту из пачки, собранной специально на увеселение Энн, и протягивая ее таксисту. Тот охотно вцепился в подачку и сразу стронулся с места. Удача в этот вечер была на стороне Фенвилла – второе такси все еще виднелось впереди; машину милостиво задержали светофоры.

– Не самая удачная улица для погони, конечно, – бросил водитель через плечо.

Фенвилл сел на край скрипучего сиденья, его взгляд пожирал такси впереди. Чтобы они не потеряли его, он тоже должен следить. Где-то в конце Бонд-стрит мальчик упал с велосипеда; такси Фенвилла замедлило ход.

– Не ждите! – крикнул Фенвилл напряженным, срывающимся на визг голосом.

Таксист терпеливо ждал, постукивая пальцами по рулю.

– Ну же, ну! Мы плетемся, как улитки!

Водитель иронично оглянулся на Фенвилла, явно намекая, что кому-то тут недостает простой человеческой порядочности, но ничего не сказал – и поехал быстрее.

Фенвилл вскоре понял, что погоня стала возможной только благодаря тому, что у машины впереди, потрепанной солидным пробегом, барахлил мотор. И даже так второе такси умудрилось почти сбросить их с хвоста в дальнем конце Бэйсуотер-роуд, завернув в переулок у Ноттинг-Хилл. Но водитель Фенвилла нашел правильный поворот. Возможно, у него было больше опыта в данной работе, чем казалось. На другом конце улицы девушка вышла из машины.

– Стоп! – крикнул Фенвилл.

Таксист, закатив глаза, вдарил по тормозам.

– Простите.

– Да уж не стоит извиняться, – пробурчал водитель и еще раз оглянулся на несносного пассажира – в этот раз с очевидным укором. Он явно все еще думал о том парнишке, что сверзился с велосипеда, и горевал, что деньги Фенвилла заставили его поступиться своими достойными уважения принципами.

Фенвилл вышел из машины и отослал такси. Он боялся, что не поспеет. Следовало соблюдать хоть какую-то дистанцию, а шум отъезжающей машины мог привлечь внимание девушки. Извозчик поднял флажок «свободен», напоследок еще раз укоряюще покачал головой – и наконец-то отчалил.

Теперь главная трудность – отследить, в какой дом она зайдет. Такси девушки тоже тронулось с места, а сама она исчезла. Дома кругом стояли бесформенные, громоздкие, все в искусной лепнине; некоторые из них были поздними пристройками соединены попарно. Ночь стояла пасмурная, улица не могла похвастаться хорошим освещением, да и окна в массе своей были наглухо зашторены. Если раньше стук каблуков девушки было трудно услышать, то теперь даже цокот коготков украдкой метнувшийся с угла на угол кошки ему показался оглушительным. Фенвилл весь подобрался.

Он медленно пошел к тому месту, где остановилось такси девушки, и осмотрел все двери, выходящие на эту сторону улицы. Дома казались одинаковыми – старомодными, но едва ли этого стесняющимися. Фенвилл запаниковал и пошел быстрее. Лучше завершить этот жалкий фарс поскорее и даже не пытаться откладывать признание неудачи. Затем он заметил дом, менее всего похожий на остальные.

Это был единственный дом, расположенный дальше, чем соседние, еще более солидный и с более сложной архитектурой. Неглубокие проходы для экипажей вели с каждой стороны к портику с колоннами, над которым парил ряд декоративных обелисков, миниатюр Иглы Клеопатры[14], различающихся по размеру, будто фигурки в настольной игре. По обе стороны выступающего крыльца стояли два гладких и отполированных сфинкса, прирученных, чтобы охранять секреты за стенами. Вся отделка дома, похоже, несла на себе смутный египетско-ассирийский отпечаток – впору в сгущающихся сумерках усомниться, дом ли перед тобой, или какой-то захолустный музей, художественная галерея, закрытая на ночь.

Фенвилл двинулся дальше. Следующие дома казались уже более обычными с виду. Понять, в какое из этой россыпи зданий вошла девушка, едва ли представлялось Фенвиллу возможным – и вряд ли ему хватит терпения дождаться ее повторного появления. Он побрел назад к дому с портиком и в отчаянии уселся на спину одного из прирученных сфинксов. В принципе, терять нечего – можно торчать здесь хоть до утра; по крайней мере, пока на него не наткнется полицейский.

Через десять минут он почувствовал себя не только расстроенным, но и замерзшим. Он встал и начал мерять шагами тротуар. Досада холодила душу сильнее, чем нехитрое упражнение согревало тело; Фенвилл не рисковал покидать короткий отрезок улицы, так что избранная им шаговая рутина стала еще и утомительной. Хотя девушка, вне всяческих сомнений, уже легла спать, вдруг у нее еще остались какие-то полуночные дела? Вдруг она покажется снова, снова куда-то пойдет? Фенвилл рискнул нарастить темп, пока не свернул ярдах в пятидесяти от первого дома – где-то здесь остановилось ее такси.