Темные проемы. Тайные дела

– А я продолжу. Все равно нужно с кем-то поделиться – никто ведь не знает. – Глаза ее снова лихорадочно заблестели; руки миниатюрными голубями запорхали над коленями.

Фенвиллу стоило больших усилий кивнуть. Застыв над чайным подносом, в уютной и непринужденной обстановке, Дорабелла выглядела даже более очаровательной и милой, чем обычно, – он бы попросту не смог ей отказать.

– Итак, в этом доме есть большое зеркало. Раньше оно стояло в Версальской комнате. Я спрятала его, как только жизнь моя пошла наперекосяк. Перенесла к себе спальню.

Как ни странно, Фенвилл до этого момента даже не задавался вопросом, где молодая хозяйка спит.

– Раньше я часами разглядывала себя в нем. Но однажды ночью себя я там не увидела.

– В смысле… там отразился кто-то еще? – Он постарался, чтобы голос звучал тепло и сочувственно. Когда надежда исчезает, порой и простое утешение не менее ценно.

– Нет-нет, что вы такое говорите. Не в этом дело. Как-то вечером я готовилась ко сну… – Ее взгляд затуманился, обратившись внутрь, к стародавним воспоминаниям. – Ну да, я приготовилась ко сну – и черт меня дернул взглянуть в зеркало. Так вот, хотите – верьте, хотите – нет, а там никого не было.

Только теперь Фенвилл остро осознал, что Дорабелла, возможно, слегка не в себе.

– Вы думаете, я сумасшедшая? Я и сама так тогда подумала. – Она кивнула с чинным видом. – Я закрыла глаза… долго их так продержала… а когда решилась снова посмотреть – мое отражение вернулось.

– Скорее всего, вы просто переутомились.

Она улыбнулась – снисходительно и чуть более откровенно, явно подводя к самому важному:

– На следующую ночь там отразился он.

Фенвилл с трудом удержался от облегченного шумного выдоха. Так его соперник за ее любовь… даже не настоящий? Какое счастье.

– Расскажите поподробнее, – попросил он ободряюще.

– Я вошла в комнату – и, по сути, впервые увидела его боковым зрением, просто глянув через плечо. Это потом я уже повернулась к зеркалу лицом. Меня в нем не было, а вот он… он был. И я влюбилась в него с первого взгляда, совсем как вы – в меня. Не думаю, что я впустила бы вас, если бы он не открыл мне, что такое – мгновенно вспыхнувшая любовь – вообще возможно.

– И как же он выглядел?

– Примерно одного роста со мной. Ужасно красив – особенно в этом маскарадном наряде. Он иногда выряжается в пух и прах. Ужасно тщеславный. – Она опустила взгляд к чашке и чуть покраснела.

По последним надеждам Фенвилла начал звонить колокол.

– Вас не затруднит описать этот его… маскарадный наряд? – спросил он.

– О, это что-то из восемнадцатого века – жабо, напудренный парик. Может, эпоха Регентства… не сочтите меня излишне старомодной, но такой наряд делает мужчину очень привлекательным.

Чашка Фенвилла опустела, но он не решился наполнить ее.

– Вы с ним… говорили?

– Ну да. Конечно. О, у него такая изысканная манера речи.

– Но вы сказали, что не знаете его имени.

– Он откроет его мне, только если я соглашусь выйти за него замуж.

– Вряд ли вы сможете выйти замуж за человека, который живет в зеркале… и имени которого вы не знаете, – суховато заметил Фенвилл.

– Но что мешает? Если и обзаводиться мужем – то только таким! Отец бы мой выбор одобрил. – Дорабелла воззрилась на гостя с горечью, но – и с гордостью, и на миг Фенвиллу почудилось, что суровый, тяжелый взгляд соперника тоже лег на него. Но вот ее лицо вдруг смягчилось. – Но существует одна трудность. Об этом я хотела посоветоваться. Прошу вас, окажите мне милость.

– Конечно. – Казалось, она совершенно позабыла, что у него, Фенвилла, на вопрос ее замужества может быть некий особый взгляд. Впрочем, так ли это? Все слишком туманно, слишком… непредвиденно.

Дорабелла тем временем увлеченно продолжила:

– Мне кажется, его привлекает мой финансовый статус. В некоторых отношениях он слишком прямолинеен. Все время упоминает про то, что дом завален деньгами. Как будто я сама не знаю, что у меня тут хранится! Вот почему… именно поэтому я хотела для вас все прояснить, Малкольм. С самого начала.

– Понимаю, – ответил Фенвилл. – Спасибо. Но, – ухватился он за соломинку, – разве вы хотели бы связать себя узами брака с охотником за чужим богатством?

– Ох, нет. Нисколько не хотела бы. Если я выйду за него замуж – я, само собой, все с ним разделю. Но я не хочу, чтобы он видел во мне лишь источник достатка. На самом-то деле у меня за душой ни гроша. Я ничего не умею, а деньги отца рано или поздно кончатся.

– Почему бы прямо ему об этом не сказать?

– Он не услышит. – Дорабелла упрямо сцепила пальцы.

«Дуракам везет», – чуть не проронил Фенвилл, но вовремя прикусил язык. Нет, он не собирался преподносить сопернику победу на тарелочке с каемочкой. – Не думаю, что его настрой сулит безоблачный брак, – произнес он. – Вот у кого одни штаны, а крова нет над головою – пусть не берет себе жены[17]…

Дорабелла пристально посмотрела на него. По-видимому, она была впечатлена.

– И что это за ребячество – скрывать имя? – решил закрепить успех Фенвилл.

– Что значит имя? Роза пахнет розой, хоть розой назови ее, хоть нет[18], – играючи утерла ему нос молодая хозяйка.