Темные сестры

Последний лист заставил вздрогнуть. Я словно окунулась в ледяное прошлое, внезапно, без предупреждения. Знакомые черты лица, мягкие светлые волосы, губы, тронутые улыбкой. С рисунка смотрела Ким, младшая сестра, ныне навечно запертая в лечебнице. Такой я ее запомнила – красивой, улыбчивой, доброй. Мне повезло в какой-то мере: безумия сестры я не видела, в больнице ее не навещала. Не могла себя заставить взглянуть на эту новую Ким. Рисунок на мгновение вернул ее в мою жизнь.

Тук-тук, за окном
Тихо плачет навь.

Я подскочила, не сдержав возгласа, когда по чердаку пронесся женский голос. Его я уже слышала раньше.

Голос заполнял собой все пространство, сложно было понять, откуда он исходит.

– Кто здесь? – спросила я.

Старый дом, старый дом,
Сон ты или явь?..

Никогда не слышала полной версии этой песенки и не была уверена, что хочу услышать.

Голос становился то громче, то тише, рассеивался среди многочисленного хлама. Я бродила по чердаку в поисках источника и наконец замерла, поняв, откуда доносится песня.

Из одного из сундуков, в которых в старые времена хранили одежду.

– О, боги, что вы здесь прячете… – пробормотала я.

От волнения и страха тошнило, но я решительно взялась за крышку сундука и с трудом подняла ее. Свет из небольшого чердачного окошка упал в темное нутро сундука.

Я встретилась взглядом с серыми, пронзительными в своем безумии глазами.

В сундуке лежала девушка в длинной светлой сорочке, и, наверное, это было то, чего я никак не ждала увидеть. Она смотрела с любопытством и не шевелилась, производя жуткое впечатление.

Когда я отшатнулась, девушка поднялась, вылезая из сундука. Она двигалась как-то странно, плавно и медленно. За тем исключением, что у нее были очень сухие волосы, а неестественная бледность кожи в темноте казалась мертвецкой, девушка была симпатичной. Светловолосой и стройной.

– Ты кто? – севшим голосом спросила я.

Она внимательно меня рассматривала, склонив голову и чуть сощурившись.

– Как тебя зовут? – снова спросила я.

И, к моему удивлению, девушка ответила:

– Жизель.

– Жиз… погоди, ты дочь Рейгана… Стой, я не понимаю! О тебе писал мой отец, как ты здесь… Тебя запер Мэнфорд?

– Запер, – эхом откликнулась она. – Я люблю снежинки. Их здесь много. Посмотри!

Она закружилась по комнате, ловя руками невидимые снежинки, но не рассчитала траекторию и врезалась в старое пыльное кресло.

– Осторожно! – Я подскочила к ней, чтобы помочь подняться.

Жизель смеялась. И вдруг так же резко прекратила, с легкостью оказавшись на ногах. Посмотрела в дальний угол и что-то забормотала.

– Мертвый мальчик, – наконец я смогла разобрать хоть что-то, – он всегда здесь. Почему? Мно-о-ого мертвых мальчиков. Мертвые поколения. Они исчезают не сразу…

– Там никого нет. Жизель, давай спустимся вниз, ладно? Я обещаю, если тебе причиняли вред, это прекратится…

Она вырвала руку из моей и отскочила к стене, тяжело дыша. В широко раскрытых глазах читался неподдельный ужас. Жизель смотрела на что-то за моей спиной. Я подумала было, что она снова видит какого-то призрачного мальчика, но потом услышала вполне реальные шаги. И резко обернулась.

– Ты обожаешь лезть не в свои дела, да, Кайла? – спросил Мэнфорд.

– Не в свои? Девушка больна! Ей нужен целитель!

– Тебя это не касается. Кто разрешил тебе сюда войти?

– Я услышала ее голос, когда спала! Райан солгал, что чердак пуст. Думаете, я вот так возьму и поверю, что она заперта здесь по собственной воле?

– Она моя дочь. Жизель действительно больна, но что я должен, по-твоему, сделать? Запереть ее в больнице, как это сделали вы с сестрой? Лишить магии, отдать на растерзание менталистам и превратить в безвольное растение?

– Да, конечно, гораздо лучше запереть ее на чердаке, среди кучи хлама, где она может пораниться или задохнуться в одном из сундуков! И вместо того, чтобы бросить все свое состояние на то, чтобы облегчить ее муки, бегать по всему свету и искать мифический дневник магического гения, который якобы может помочь! Не гнушаясь ни похищениями, ни шантажом. Рискуя жизнью сына и безопасностью внучки. Браво, Мэнфорд, вы удивительный кретин.

– Жизель сама выбрала это место. Ей здесь спокойнее.

– Конечно. Ничуть не удивлена. Вы ведь дружили с моим отцом, наверняка переняли его передовые методики воспитания. Может, хоть вы расскажете, что такого делаете с дочерьми, что они сходят с ума? Погодите… Кто такой Рейган?

Мэнфорд нахмурился и занервничал. Он переводил взгляд то на меня, то на дочь, снова погруженную в чертоги собственного разума.

– Откуда ты взяла это имя?

– Какая разница?

– Рейган – мое второе имя. Я представлялся им твоему отцу. Допрос окончен? Ты ее пугаешь. Идем вниз.

– Мертвые мальчики не уходят сразу, – захихикала Жизель. – Они еще долго живут здесь…

Она ткнула указательным пальцем в свой лоб.

– О чем она?

– Кайла, она больна. И боится незнакомых людей. Извини, что Жизель тебя напугала. Идем в мой кабинет и поговорим, – взяв себя в руки, произнес Мэнфорд.