Темные сонеты леди

ГЕРР К. Естественно. Как я понимаю, у нас ничья. У вас потухла сигара? Моя горит. Желаете прикурить? (Они смотрят друг на друга поверх шахматной доски. ГЕРР К. улыбается. Отец – нет). Нравится мне эта игра. Единственная достойная игра в этом мире.

Картина 9

(ДОРА пересекает сцену, направляясь к ФРЕЙДУ, который сидит за столом и курит сигару. Он улыбается. Она хмурится, садится на стул).

ФРЕЙД. Я счастлив. Ты больше не сердишься на меня.

ДОРА. Мне стало скучно. Я решила прийти. Могу уйти еще раз. (Пауза. ФРЕЙД ждет). Вы говорили с моим отцом.

ФРЕЙД. С чего ты так решила?

ДОРА. На днях он пришел домой, ругаясь на вас.

ФРЕЙД. Правда? Похоже, я разозлил вас обоих.

ДОРА. Он вас не убедил?

ФРЕЙД. Откуда у тебя такая уверенность, что в отношениях твоего отца и фрау Клиппштейн есть что-то непристойное?

ДОРА. Это очевидно.

ФРЕЙД. Докажи мне эту очевидность.

ДОРА. Все началось с его болезни, когда она за ним ухаживала.

ФРЕЙД. Почему твоя мать не ухаживала за ним?

ДОРА. Мама ненавидит беспорядок, грязь, суету. Фрау Клиппштейн не столь привередливая. До ее появления, он дозволял ухаживать за ним только мне.

ФРЕЙД. Тогда почему он переключился на фрау Клиппштейн?

ДОРА. Полагаю, захотел добавить в ухаживание интимности.

ФРЕЙД. Есть у тебя доказательства интимности их отношений?

ДОРА. Летом после болезни моего отца наши семьи сняли «люксы» в курортном отеле. Однажды фрау Клиппштейн, которая делила комнату со своей маленькой дочерью, объявила за завтраком…

(ДОРА и ФРАУ КЛИППШТЕЙН сидят за столом, МАРСИ с детьми в спальне, ВОЛЬФ становится официантом).

ФРАУ К. Знаешь, Дора, я думаю, нам нужно внести некоторые изменения в нашу курортную жизнь. Маленькая Гриндль больше не хочет спать со своей мамулей. Разве это ни печально?

ДОРА. Я думала, ей нравится спать с вами.

ФРАУ К. Она, возможно, и говорит, что ей нравится, но я полагаю, ей будет только лучше, если она будет спать без меня. Она уже не младенец. Мы можем устроить ее с Марси.

МАРСИ (поднимает ГРИНДЛЬ в воздух, смеется). У-у-у-у-у! Гриндль может летать.

ФРАУ К. По крайней мере, им будет чем, заняться. Бог свидетель, для няни-гувернантки она проводит с Гриндль не так и много времени. Я не уверена, что она вообще делает, кроме как ест. И это у нее получается. Выглядит такой хрупкой, а наворачивает, как солдат.

(МАРСИ кормит ГРИНДЛЬ, очень заботливо).

ДОРА. Так вы будете спать с вашим мужем?

ФРАУ К. Ну до чего ты глупая. У меня и мыслей таких не было, он очень любит уединение. Я буду спать в пустующей комнате в конце коридора. Это проще всего, правда?

ДОРА. Вы можете спать в моей комнате. Сэкономите деньги.

ФРАУ К. Премного тебе благодарна, дорогая, но я не хочу тебя стеснять.

ДОРА. Вы меня не стесните. Будет весело, как в далеком прошлом, когда я, еще маленькая девочка, жила в вашем доме.

ФРАУ К. Во многом ты по-прежнему маленькая девочка.

ДОРА. Вот и нет.

ФРАУ К. А если ты взрослая, у тебя должна быть своя комната, как и у меня. Смотри, вон идет этот отвратительный официант, который всегда выглядит так, словно только что съел младенца. Что будем на завтрак? Как насчет кальмара?

ДОРА (обращаясь к ФРЕЙДУ). А через день или два мой отец начал намекать, и не так, чтобы тонко, что комната, в которой он живет, его совершенно не устраивает.

ОТЕЦ. Во-первых, там летучие мыши. Они шуршат всю ночь. Да еще такой сильный сквозняк, что у меня льет из носа. А мужчина из соседнего номера с раннего утра упражняется в игре на тубе, и постоянно чихает. Никакого отдыха. Я все больше склоняюсь к тому, чтобы перебраться в свободный номер в конце коридора.

ДОРА. Тот номер и комнату фрау Клиппштейн разделял лишь узкий коридор. Не составляло труда понять, зачем все это делается, но они жаждали друг дружку и думали, что остальные крайне глупы…