Темные тропы и светлые дела

А еще промелькнула мгновенная мысль, схожая с озарением, что, пока не выполню поручение Кроноса, в населенной местности лучше не появляться, учитывая количество последователей бога разума или тех, кто так или иначе пользовался его силой. Но почему его послушник, двигавшийся с нами, пока не проявлял агрессии? Или… Учитывая наличие Закона, ограничивающего небожителей, прямо повлиять на принятие решений одного и того же человека, имеющего какое-либо отношение к некоему покровителю, можно было всего один раз, и кратковременно? Вроде бы все логично, если я только сейчас не занимался подгонкой фактов под возникшую походя теорию. Роб, сожравший колбасу, действовал так без всяких воздействий извне — просто был дурачком по жизни. А до этого, на меня через него повлиял Ситрус, вызвав дичайшую вспышку гнева, с которой удалось справиться, прикладывая все душевные силы, и на этом исчерпал возможности?

Если мои выкладки верны, тогда, действительно, Антин де Румель, на данном этапе являлся отработанным материалом, он пробудил практически безумие у лэрга. Пример того же Тарина: после вспышки немотивированной агрессии, уже ночью, во время моего нападения, он повел себя очень разумно.

Мда…

А сейчас я ехал в поселение, где постоянно проживало около семидесяти тысяч разумных. В летний сезон, за счет различного рода пришлых, количество нередко доходило до двухсот. И сколько из них в той или иной степени прибегали к помощи бога разума? Дела-а.

Мысли промелькнули в долю секунды.

— Кто из вас Глэрд? — обогнав нас, и встав на пути, незваный гость ткнул в нашу сторону нагайкой.

Не спешился. Думает, я буду задирать голову, дабы ловить каждое слово? Ну-ну. Затемненные очки, во время разговора, действовали на многих, как красная тряпка на быка, так как собеседник не видел глаз. Я ещё напустил на себя совершенно скучающий вид. А народ вокруг начал оборачиваться, замедляться, явно обратил внимание и боковой дозор из латников, верных Турину. Но ответить не успел. Спесивец продолжил монолог:

— А, неважно, ерхуново семя. Смерд! За головы огров плачу по сотне золотом, за шкуры по тысяче, за потроха (а такие как вы, не брезгующие гобловскими портками, не могли их не забрать)… За них даю по пятьсот. Деньги получишь… — начал заготовленную речь король переговоров.

Я, потянувшись мысленно к кинжалам, сделал вид, что шумно принюхался, повернулся к Кевину и спросил:

— Чувствуешь, каким-то дерьмом несет? Будто мрочье гнездо разворошили?

К чести десятника, тот сориентировался мгновенно, заработав в моим глазах сразу пару десятков баллов к репутации:

— Ты прав, господин, будто из выгребной ямы рядом с притоном Ямина напахнуло! А гадит туда такое отродье!.. Какое? Лучше помолчу, не буду оскорблять твой слух непристойностями.

— А ведь пока вон то чудо в перьях не приближалось, — небрежно кивнул вперед сторону округляющего и округляющего глаза отморозка, — так, вроде и не воняло. Странно, не находишь?

— Разреши уточню, Глэрд! — рявкнул тот, и даже от старательности выпучил глаза, всем видом демонстрируя бравого, лихого и придурковатого вояку. Дождавшись моего ленивого кивка, и пряча торжествующую усмешку в бороде, проорал во всю глотку: — Пока вот он рот не открывал, точно не воняло!

Может быть, если бы не раздавшийся смех вокруг, когда даже под шлемами латники из дозора забухали, то неизвестный придурок и справился с собой, но здесь уже всё — финиш. Как говорил дед, «планка упала».

С гортанным ревом, почти разрывая губы скакуна, мудень стал разворачивать его так, чтобы удобно было меня хлестнуть с оттяжкой. Двигался он, благодаря моим, практически заряженным родовым клинкам, медленно.

Слоумо.^[3]

Я же — оттолкнулся от земли, и начал длинный и высокий прыжок одновременно с телодвижениями противника, уже в полете думая, а не погорячился ли, не переоценил свои силы? Однако все получилось красиво. Схватил за руку подонка обеими своими, когда он привставал в стременах и вытягивался. Одновременно с фиксацией захвата, ногами оттолкнулся от его лошади.

Рывок юноши на себя с прогибом назад.

Получилось, пусть и с хрустом руки оппонента, выдернуть его из седла, и перебросить через голову, вовремя отпустив конечность, чтобы тот после вращения, со смачным шлепком впечатался мордой и животом, в каменные плиты тракта. Я же приземлился на полусогнутые ноги.

Развернулся. Отметил мельком, что шапка злодея слетела и валялась рядом. А сам он еще ничего не понимая, только поднимал голову. И никаких странностей, что хлынувшая из носа и рта кровь визави, а также явно выломанные зубы, крошево которых отметил в красной луже, оказались на месте. Тип был заряжен, а амулеты типа «Исцеляющего дыхания» не только у меня имелись.

— А-гр-хааа… — пытался что-то проорать идиот, когда я рванул его сразу сходу за волосье на макушке, прижимая к шее лезвие верного ятагана.

Получилось.

— Тебе сразу отрезать голову, смерд? — спросил в ставшей удивительно звонкой тишине отморзка, — И не думай о магии, я быстрее тебе голову отрежу. Только начни…