Темные тропы

– Так то – в бою! – усмехается юноша.

– Вот и представь, что ты – в бою! Ты ведёшь полк правой руки и докладываешь отцу-командиру обстановку! Ну, соберись, властитель! – говорю я ему.

– Полк правой руки, – с какой-то ностальгической задумчивостью отвечает Сирус. – С этого, собственно, и началось. Как только отец наладил добычу и обработку меди, Горох сразу же и наложил дополнительный побор. Отец впал в обычное для него буйство, вывел дружину и ополчение. Ты про отца, наверное, слышал – люди за ним шли, как зачарованные. Даже в ополчение. Отец не учёл, что князья воспримут это как попрание устоев и Волк поможет Гороху. Один на один с Горохом был расчёт разойтись хотя бы поровну и договориться. Но мы рассчитывали одолеть – у отца всегда было превосходство в магах. Да и сам маг неслабый. Из этих расчётов отец и расположил полки. Не зная о засаде Волка. Полк правой руки был опрокинут. Отец склонил знамя, сберегая людей. Налог стал только тяжелее. А Волк взял меня себе на воспитание. Считай – заложником. Уж очень амбиции отца кололи глаза соседям. Вот и стали мы расти вместе с волчатами. Под одной крышей спать, один хлеб переламывать. И младшие – тоже. У нас тогда ещё школы не было. А возить детей к Гороху, а потом проведывать меня? Так мы и росли вместе.

Сирус вздохнул.

– Серая Лапка всегда ко мне льнула, как муха к мёду. Старая Волчица, смеясь, говорила, что это – манит её кровь демона. А Старый Волк хмурился. Он бы не отдал дочь в семью простого приграничного властителя. У него были свои высокие планы и цели на старшую и настолько изысканно красивую дочь. А кто я? Воспитанник. Проводник его воли на Западное Порубежье. Все же понимали, уже тогда чувствовали, насколько ослаб Дом Гороха.

Он помолчал. Нелегко это, хотя и приятно – вспомнить былое, тем более – детство. Нет, вспомнить – приятно. Хорошее, что сразу вспоминается. Но вспомнить надо – всё. А не только то, что приятно вспомнить. Но Сирус улыбнулся:

– Она, кажется, всегда была рядом. Прогнать её было совсем непросто. Вот и росла – как мальчишка. Одевалась, как мы, ела с нами, шалила вместе с нами. Училась не вышиванию и песнопению, маршам, галопу и владению оружием. Даже боролась и дралась с нами со всей ожесточением, на равных.

Немного смутившись, Сирус, вздохнув, мотнув головой, сказал:

– Рубить правду, так до хребта! Старый Волк очень ярился, что Лапка всюду таскается с нами. Но он редко бывает в Логове. А Старой Волчице – тоже не до нас было. Сыты, здоровы, заняты – и ладно. А где мы лазим и чем занимаемся – не важно. Потому мы и купались вместе, спали – обнявшись. Друг на друге и изучали различия строения наших тел.

Он усмехнулся, добро улыбаясь:

– Она думала, что она просто недоделанная, оттого, что у неё ничего нет меж ног. Пока за матерью не подсмотрела. И нас не просветила. А Волчица сразу поняла, откуда ноги растут. Выпорола так, что Лапка неделю в бадье отмокала. Зато стали знать, что волчатам ни в коем разе нельзя друг с другом. Нет-нет! Мы ещё совсем малые были и о таком даже не думали! Просто было любопытно и немного волнительно щупать отличия нас друг от друга. И мы, втроём, мечтали, что дружба наша будет – вечной. Что наши отцы договорятся, мы с Лапкой поженимся и будем всегда вместе.

Сирус погрустнел.

– Детские мечты! Где ваша сладость?

И, вздохнув, продолжил:

– А потом нас с Волком отправили в университет. Отец даже не мечтал о таком. Тогда! Что сын полукровки-демона, отчаянного рубаки и боевого мага, не вылезающего из навоза, конюшен и Скверного Леса, будет учиться в университете! Волк оплатил учёбу нам обоим – мне и Оскалу. Вот тебе, Владыка Мороз, и заложник!

Сирус опять вздохнул:

– Это позже отец оправился от разгрома его войсками Гороха и Волка, освоение Пустошей и Гиблого Леса, кроме забот и бед, стало приносить плоды. Пошли допотопные артефакты, о чем даже не мечтали. И золото продавило полы в казне отца. Вот, даже особняк в столице смогли осилить. Это было потом. А тогда я впервые понял, как я привязался к Лапке. Будто часть меня осталась в Логове!

Сирус осушил чарку воды, вытер пушок на верхней губе рукавом рубахи:

– Тот год был самым трудным в моей жизни, как мне тогда казалось. А потом и её привезли старые Волки. А отец привёз Огнянку и купил это подворье. И мы тут стали – хозяевами! Какими взрослыми мы себе казались!

Он откинулся на стену, закинул голову, с закрытыми глазами стал предаваться воспоминаниям.

– Ведь жили мы раньше в столичном доме Волков. А там – не забалуешь! Там молодой Волк – злющий – в отца. И слуги у них – будто, правда, с волками покрещены. А тут – мы сами по себе. Конечно, волчата от нас и не вылезали. Наши тела стали меняться. И это было так остро-волнительно! Но появилось и стеснение. Лапка стала стесняться Волчонка, но не меня. А Огнянка пряталась от меня, но не от Оскала. И наши детские игры и шутейные забавы стали уже и не слишком детскими. Но, потеряв голову, слишком поздно мы это поняли!