Темные удовольствия

Я подумала о том, какой был Беккет в десятилетнем возрасте. С запозданием до меня дошло, что его родная мать, вероятно, была еще жива.

Я не знала, что сказать, а Беккет и не ждал ответа. Так что я отвернулась и снова наполнила свой стакан.

Когда я обернулась, то вскрикнула от открывшегося передо мной зрелища. Передо мной стоял ужасающий человек в черном, его лицо было скрыто под страшной маской с красными иксами вместо глаз и широким зазубренным ртом.

Беккет в своем костюме.

— Очень смешно. Это было неуместно.

Его голос звучал странно под маской. Должно быть, к ней прилагался голосовой модулятор.

— Но забавно. А ты у нас кто? Селена? Ты отлично справилась.

Эта колкость, направленная на капитана группы поддержки вызвала у меня смешок.

— Просто зомби-чирлидерша.

Беккет медленно кивнул, а затем наклонился, прижав меня к раковине.

— В этом есть смысл… учитывая, что ты, вероятно, умрешь, так и не попав в команду.

Я ощетинилась от неожиданного оскорбления и толкнула его в грудь, пока он смеялся над своей дурацкой шуткой.

— Умора. Тебе стоило просто нарядиться самим собой на Хэллоуин, тебе не нужен был костюм. Мог остаться избалованным, эгоистичным мерзавцем. И никакой реквизит не понадобился бы.

Беккет застыл, и я постаралась не поддаваться страху из-за маски и его возвышающегося роста.

— В таком случае, тебе стоило выбрать роль бестолковой девственницы… и костюм не нужен.

Я изобразила смех, но он ткнул меня в слабое место. Чрезмерная опека моего брата была практически единственным поводом для наших разногласий.

— Как ни странно, у меня есть оправдание тому, что я ни с кем не встречаюсь и не сплю… Ашер препятствует этому. А какое оправдание у тебя, Беккет? Единственный человек, который ходит на свидания реже меня, — это ты. Проблемы с производительностью в почтенном шестнадцатилетнем возрасте? Это не сулит ничего хорошего в будущем, мистер Крутой Защитник.

Беккет уставился на меня, красные кресты на его маске казались почти злыми. Я свирепо смотрела в ответ. Мы никогда не ладили, но с возрастом наша вражда только усиливалась, и игнорировать друг друга становилось все труднее. Единственным объединяющим нас фактором был Ашер. Без него мы бы дрались, как кошка с собакой. Никто не выводил меня так из себя, как это делал Беккет.

— Ребята? — Голос Ашера раздался от двери, возвращая нас в суровую реальность.

Мы оба виновато повернулись к нему. Он переводил взгляд между нами, нахмурив брови.

— Все ведь в порядке, верно? — забеспокоился он через мгновенье.

— Да, все в порядке, — сказал Беккет, а я одновременно с ним произнесла:

— Ничего такого, с чем я бы не справилась.

Ашер бросил на нас позабавленный взгляд и прошел дальше в комнату.

— Я готов идти, — сказал он Беккету, натягивая на голову такую же маску, на этот раз с фиолетовыми неоновыми иксами.

Беккет кивнул и обошел меня, направляясь к двери.

— Вы уверены, что не хотите, чтобы я и Лили пошли с вами на вечеринку? Мы можем быть назначенными водителями или что-то в этом роде.

Моя просьба не была услышана, как я и думала. Я всю неделю пыталась уговорить Ашера взять меня и Лили.

— В этом нет необходимости, Иви². Спокойной ночи, — сказал Ашер и выскочил из кухни.

Беккет попятился назад, глядя на меня через нечитаемую, жуткую маску.

— Повеселись, Золушка. Сегодня бала для тебя не будет… возможно, в следующий раз.

Он усмехнулся и направился к выходу.

Мудак.

Беккет

17 ЛЕТ

Я вытряхнул маленькую белую таблетку из оранжевой бутылочки, которую дала мне Колетт, и проглотил ее. Мне нужно было синтетическое спокойствие, которое приносили таблетки. Я не любил принимать какие-либо препараты. Конечно, курение травки и выпивка были обычным делом для любого старшеклассника, но если бы было что-то большее, это повлияло бы на мою ясность ума.

Именно по этой причине Колетт начала давать их мне. Постепенное запудривание юного разума неуместностью, призванной внушить стыд и вину, в конце концов возымело эффект. Изощренные способы, которыми Колетт заманивала меня в ловушку и заставляла чувствовать себя беспомощным и бояться сказать правду, были мастерскими. Только став старше, я начал бороться с ее играми разума. Она долгое время держала надо мной угрозу разбить сердце моего отца, прежде чем я решил дать ей отпор.

С тех пор я говорил ей «нет». В отместку она стала водить меня по своим подругам, как правило, когда они были пьяны и в настроении распустить руки.

Конечно, некоторые парни удивились бы, что я жалуюсь, получая удовольствие от пум-домохозяек³ с их подтянутыми телами, но мне было плевать на их мнение. Эти женщины вызывали у меня отвращение своей искусственной загорелой кожей и острыми наманикюренными ногтями. Я ненавидел запах их приторных духов и безэмоциональные ботоксные лица.

Я бы убил их всех, если бы у меня был шанс, но тогда я потерял бы смысл жизни.

На льду все это исчезало, и я был свободен. Я крушил и сжигал свои эмоции на протяжении игр, впечатывая игроков в борта, и это делало меня только лучше. Это была игра, созданная для выражения моей ярости на весь мир, и я хотел играть в нее вечно.