Темные удовольствия

Так что я не стал убивать их, хотя они фактически умоляли меня об этом. Какой сюрприз: отчаянным домохозяйкам из Хэйд-Харбора нравилось, когда их душили и оставляли синяки. Я вымещал на них свою жестокость, и им нравилось. Это только усугубляло мою ненависть к себе. Я причинял им боль, а они умоляли о большем. Мои моральные устои и понимание мира были сформированы под влиянием испорченной мачехи и ее кучки хищниц. Я знал это и, наконец, достаточно собрался с мыслями, чтобы покончить со всем.

Сегодня вечером это закончится.

Я услышал, как подъехала машина отца, а затем хлопнула дверь. Я сидел у открытого окна, позволяя холодному зимнему воздуху обдувать мое тело. Это вызывало холодное онемение, как раз то, что мне нравилось. Я встал и схватил маленькую блестящую флешку, о которой слишком долго думал. Каждый раз, когда дело касалось Колетт, она оказывалась хитрее, чем я ожидал, и мой подростковый ум не мог за ней угнаться, до сих пор.

Я спустился вниз.

Сорен только что вошел в свой кабинет. Я постучал и вошел.

— Беккет, какой сюрприз. Разве у тебя сегодня нет тренировки?

— Она по средам, — напомнил я ему. Вряд ли стоило рассчитывать на то, что он в курсе. Его никогда не было дома.

За годы, прошедшие после смерти матери, мои отношения с отцом постепенно сошли на нет, превратившись в отношения между коллегами или знакомыми. Он не хотел быть в Клифф Поинте или видеть мальчика, который напоминал ему о женщине, которую он когда-то любил. Я понимал это. Но когда он отдалился, то оставил меня на милость Колетт. Суровая правда всколыхнула во мне гнев и обиду. Мой отец позволил всему этому случиться. Сегодня я дам ему один шанс все исправить, прежде чем вычеркнуть из своей жизни навсегда.

— Я должен тебе кое-что показать.

Он рассеянно махнул рукой в мою сторону, продолжая печатать на своем телефоне.

— Давай.

Его ноутбук был уже открыт, поэтому я вставил флешку и нажал воспроизведение видео, а затем отошел к другой стороне стола. Я не хотел смотреть. Я не мог этого вынести. Вот и все. Мой худший, самый постыдный секрет был выставлен на всеобщее обозрение отцу. Я чувствовал беспокойство, несмотря на принятое успокоительное.

Сорен взглянул на экран и нахмурился. Он наклонился и стал наблюдать, выражение его лица стало сосредоточенным.

— Кто это? — спросил он через мгновение.

Вероятно, на экране проигрывалось только начало всего отснятого материала, так что я сделал предположение.

— Подруга Колетт, Рейчел Эванстон. Это было в прошлом году.

Мой отец долго молчал. Я видел момент, когда запись сменилась на другую насильницу. Он выпрямился и захлопнул ноутбук.

— Я увидел достаточно. — Он посмотрел на меня с нечитаемым выражением лица. — Похоже, ты неплохо повеселился под моей крышей, молодой человек.

— Что?

— Я говорил тебе не встречаться с девушками твоего возраста из-за потенциальных проблем с прессой. Ты нашел креативное решение дилеммы, но это может закончится так же плохо, если кто-нибудь из их мужей узнает об этом.

— Я… я не хотел делать ничего из этого, — медленно произнес я.

Сорен усмехнулся.

— Твоя эрекция говорит об обратном, — отметил он.

Я покраснел, горячий, невыносимый стыд заполнил меня и выплеснулся наружу.

— Я… я ничего не мог с этим поделать. Мне было всего шестнадцать, папа, на случай, если ты забыл. Мне было шестнадцать, а они все ровесницы Колетт.

— Многие парни твоего возраста были бы рады, если бы горячая женщина постарше ввела их в мир искушения. Считай, что тебе повезло, и прекрати это прямо сейчас. Мне не нужно, чтобы кто-то из друзей по загородному клубу приходил ко мне с требованием объяснить, почему мой сын трахает его жену, даже если ты больше и сильнее.

В тоне отца звучала тошнотворная нотка гордости. Как будто он был впечатлен тем, что я так вырос и стал физически устрашающим. Ему нравилась мысль, что его сын в свои шестнадцать лет уже ничем не уступал взрослым мужчинам.

Я почувствовал тошноту, стыд и огромное разочарование. Последнее было ярким острым камнем в моей груди, впивающимся в сердце.

— Знаешь, Колетт была первой. Это все её рук дело.

Эта фраза заставила Сорена замереть. Заботливое выражение его лица сменилось раздражением.

— Следи за тем, что говоришь о моей жене, — предупредил он.

— Нет. Я не буду следить за тем, что говорю. Тебя должно больше волновать то, что твоя жена изменяла тебе… то, что она сделала со мной.

Мы с отцом уставились друг на друга. Между нами тянулось многолетнее расстояние, а также все обиды и упреки, которые мы сваливали друг на друга. Но он должен был поверить мне, верно? Он должен был.

— Я же говорила тебе, что он это скажет, — раздался позади меня слишком знакомый холодный, жестокий голос.

Колетт проскользнула в комнату, а я был так сосредоточен на отце, что не заметил этого.

Сорен кивнул.

— Да, ты была права.

Она прошла мимо меня, стуча каблуками по полу и вызывая во мне ужас. Меня приучили ненавидеть этот звук. Бояться его.

Колетт подошла к отцу и накрыла его руку своей.

— Это нормальная реакция на то, что тебя поймали на связях с замужними женщинами.