Темные Волшебники. Часть вторая. Сила

— У меня есть знания! И опыт тоже есть! — вспылил Рон. — Оборотное зелье я варил, зелье Поиска тоже варил!

— Так что у меня там такое с рукой? — не выдержал Гарольд, прервав спор.

— Рональд, пока просто поверьте мне на слово — из вашей затеи ничего путного не выйдет. А вам, Поттер, я уже сказал не вертеться — тогда и узнаете, что у вас с рукой, — произнес зельевар, снимая остатки прожженных в нескольких местах бинтов. — Грэйбек вам ее вспорол своими когтями почти до самого плеча, а мы тут разбираемся с последствиями. У него на когтях, как, впрочем, и у любого другого оборотня, находился слабо концентрированный ликантропный яд, попадание которого в кровь в определенных количествах приводит к смерти. Ну, вы у нас, как всегда, выжили, так что стоит опасаться иного развития событий…

— Вы хотите сказать, что я стал оборотнем? — хриплым голосом переспросил Гарри. Его била крупная дрожь.

— Поттер, не смешите меня! Какой из вас оборотень? — раздраженно ответил Снейп, явно жалея, что вообще ему ответил, но, заметив, как мальчик стремительно бледнеет, добавил, куда более мягким тоном: — Оборотнем вы не стали, поскольку, во-первых, концентрация ликантропного яда была мала — куда меньше, чем при укусе, а, во-вторых, опять-таки на ваше же счастье, Сивый вас «оцарапал» не в полнолуние, когда даже такого количества яда вполне хватило бы для обращения в оборотня. Можете быть спокойны, Поттер, прогулки при полной луне для вас обязательными не станут.

Гарольд облегченно выдохнул и рухнул на подушки. Ему ободряюще подмигнул Драко.

— Так вы мне дадите вашу руку перебинтовать или нет? — снова нахмурился зельевар. — Сказал же — не шевелитесь!

Тот послушно протянул частично онемевшую от тугой перетяжки конечность, невольно окидывая взглядом следы «деятельности» Фенрира Сивого. Длинной полосой, практически до самого плеча шла глубокая рана с рваными краями, покрытая тонкой корочкой запекшейся крови. Всю рану, немедленно вскрывшуюся при излишне резком движении, стягивала тоненькая светло-синяя пленочка, образованная, видимо, той самой мазью с корнем мандрагоры. Края раны и сама эта пленка дымились, заставляя только что выступившую кровь мгновенно сворачиваться.

— Все-таки с концентрацией корня я и так переборщил, — подытожил Снейп, — раз она совершенно спокойно даже бинты жжет.

— Но если количество тертого корня уменьшить, вообще никакого толку не будет, — возразил Уизли.

— А почему она бинты прожигает? — спросил Малфой-младший, с заинтересованным видом подавшись вперед.

— Я же сказал — потому что вступает в реакцию с ликантропным ядом и сильно нагревается.

— Но я же ничего не чувствую! — возразил Гарри.

— Так вас, Поттер, под завязку накачали обезболивающим зельем, — отрезал Снейп, доставая из кармана мантии баночку с мазью и начиная пропитывать ею новый бинт. — Кто бы знал, каких трудов стоило за каких-то пару-тройку дней создать заживляющую мазь, которая не только предотвратит распространение ликантропного яда, но и еще, вступая с ним в соединение, будет способствовать заживлению ран…

— Северус, я так понимаю, ты на комплименты напрашиваешься? — желчно осведомился Малфой-старший. — Ну, так как, ты на лето возьмешь под опеку моего сына?

— Это подразумевает под собой и то, что я буду должен у себя и Поттера с Уизли приютить?

— Насчет Уизли я ничего не знаю, — беспечно заметил Малфой-старший, заметив, что Снейп начинает потихоньку сдавать позиции, — а вот Эванс обещала Дамблдора насмерть примучить, но вытребовать у него разрешение для сына на это лето к тебе отправиться.

— Меня она, как обычно, даже и не спросила, — философски заметил зельевар, начиная бинтовать заново руку Гарольда.

— А почему это мама вдруг…

— Что «мама вдруг»? — из-за ширмы, отгораживавшей кровать Гарри от всей остальной части Больничного крыла, выглянула Лили Эванс, в накинутой поверх делового костюма не аврорской мантии, а коротенькой собольей шубке. — Мама очень даже не вдруг.

Мирно дремавший на подушке рунослед поднял все три головы и зашипел. Смысл его длинной, перенасыщенной каким-то непонятными, явно церемониальными, выражениями, сводился к банальному приветствию вошедшей. С чего это вдруг Шинзор проявил такую любезность и прямо-таки почтение, Гарольду оставалось только догадываться.

— Эванс, я тебя такой счастливой курса с шестого не видел, — осторожно заметил Мастер Зелий, — в чем причина такого бурного счастья? Ну, помимо того, что ты, скорее всего, умудрилась-таки спихнуть заботы о своем отпрыске на меня.

— Я написала заявление об уходе, — сходу заявила она, плюхаясь на многострадальную больничную койку. Рон, не привыкший к таким неожиданностям, опасливо покосился на миссис Поттер и пересел обратно на подоконник.

— Поздравляю, а что с Дамблдором? — поинтересовался Люциус Малфой, как никто другой заинтересованный в положительном ответе директора Хогвартса. — Надеюсь, его с сердечным приступом в Святого Мунго не увезли?