Темные Волшебники. Часть вторая. Сила

— Погоди, Гарри. Так было раньше, до Джеральда. Теперь же за эти сутки привязанные к вам души его сына и двух других магов закрепляются в новых телах, накладываются на ваши, проникают — с каждым новым их призывом. И что теперь нужно для получения подлинной силы, вместо создания реплики с души, лично я уже не представляю. Если ты помнишь, я — ученик Фицджеральда Сорвина. И знаю, по большому счету, в данной области только то, во что он меня посвятил. Ну, плюс-минус некоторые личные изыскания. Так что каким образом теперь должен проводиться настоящий ритуал… От меня сокрыто.

В голове снова как будто бы тренькнул невидимый колокольчик. Только что в разговоре промелькнуло нечто очень важное.

Ритуал. Сутки на закрепление, на замещение. И Дамблдор, который в их случае пытался потянуть время. Предупреждал об опасности, говорил держаться настороже и не доверять.

Тянул время.

— Так вы поэтому ритуал тогда сорвали? Вы же сорвали его, так? Вместе с Грин-де-Вальдом, когда были молодые.

И когда Дамблдор поджал губы и молча отвернулся, Поттер понял, что попал в самую точку.

— Мне все казалось странным: если вы были учениками мистера Сорвина, если на кону стояло новое воплощение души его сына, о какой вообще жажде власти и попыткам самим приблизить Посвящение могла идти речь? — Гарри повысил голос. — Мистер Сорвин вас должен был выдрессировать, вбить в головы жизненную необходимость этого ожидания! Стали бы вы ввязываться в высшую магию и разрабатывать сложные ритуалы только ради получения того, что уже ваше? Двадцать лет ожидания? Тьфу! Да это же ерунда по сравнению с тем, сколько живут маги. И песчинка по сравнению с тем, сколько живет сам Сорвин… и, наверняка, с тем долголетием, которое он обещал вам.

— Только проблема в том была, Гарри Поттер, — резко вскинувшись, оборвал его монолог директор, — что нет у нас никакого долголетия! И свои годы я прожил только благодаря тому, что Нивеус, светлая ему память, как и положено магу Защиты, трясся за свою шкуру! И именно он прознал о причинах этих шестисот лет ни с чем несравнимого опыта у Джеральда. А когда он узнал… Да, мы постарались отсрочить появление третьего мага всеми силами. Ты прав, Гарри, сильнее жажды силы только инстинкт самосохранения. И желание выжить. А у нас его было вдоволь. Как и нежелания пожертвовать свою жизнь ради чьего-то там перерождения. Думаешь, меня пугает Том Риддл и его бесконечные игры со смертью? — Дамблдор приблизил свое лицо к лицу Гарри. — До Джеральда с его маниакальным желанием возродить, наконец, сына и дать ему подгрести под себя половину континента, Тому Риддлу еще далеко!

— Неужели ему так до сих пор и не удавалось? Вот ни разу? — не поверил Гарольд.

И слегка подался назад, потому что директор в нынешнем состоянии явно не обратил внимания на сокращение дистанции.

— По-твоему, если бы ему это удалось в полной мере, мы бы тут еще находились? И Джеральд столько возился бы сначала со мной, Нивеусом и Томом Риддлом, а теперь еще и вами тремя? — Дамблдор, наконец, обратил внимание, что вскочил с трона, и с усталым вздохом опустился обратно. Потерев лицо руками, он спокойно продолжил: — Я подозреваю, сработало нечто вроде механизма естественной регуляции. Навроде того, что в свое время сделал возможным составление Триад, а потом должен был вернуть эту возможность в небытие. Сначала Знающе, а потом и Джеральд привнесли сильные, дестабилизирующие всю систему изменения. А что делает любая система в таком случае?

— Разрушается?

— Любая система, Гарри, стремится, в первую очередь, к равновесию, к восстановлению баланса. Если достичь его не может — то да, разрушается. Это знают даже магглы. В нашем же случае, возможно, были выходы. Клапаны для выпуска пара, если можно так сказать. Ограничение на одну Триаду в одно поколение. Линейность наследования силы — выбрал одних, и предыдущие поколения, даже если они еще живы, потеряны. Невозможность замещения погибшего члена Триады новым волшебником… Все то, с чем мы имеем дело сейчас. А еще — очень короткий срок жизни у тех, кто силу все-таки принял, и необратимые изменения в тех, кто еще только может стать магом Триады. Мы теперь в магическом мире на положении калек, Гарри.

Все эти новости новизну уже потеряли. Да, Гарольд прекрасно знал, что «хуже быть не может» только во всяких сказках. В жизни хуже бывает, и даже еще как: он сам и все сучившееся — живой и далеко не единственный тому пример.

— Вы забыли еще одно ограничение, профессор, — напомнил он, возвращаясь в свое кресло и перекладывая к себе на колени тарелку с печеньем.

И с удовольствием захрустел.

Есть хотелось зверски. От нервов. От усталости.

От ощущения того, что, в принципе, он мог бы никого вчера не спасать. Может быть, и не стоило оно все этого, если сам Гарри теперь оказался в такой ситуации.

Он слизеринец. И в первую очередь заботиться должен о собственной жизни. Ах да, у него как раз сейчас с этой самой жизнью крупные проблемы наметились.

Еще больше чем есть, хотелось закончить уже этот разговор и уйти. Но пока еще было рано.