Тёмные времена II. Искры черного пламени

Нападающий даже не вскрикнул, словно не чувствовал боли. Оттолкнулся, крутанувшись, отскочил в сторону, не обращая внимания на повисшую плетью руку, и даже не целясь, выстрелил из миниатюрного арбалета, закрепленного на кисти. Маленькая стрелка, покрытая зеленоватой пленкой, опасно вжикнула рядом с лицом, а Гард стремительно метнулся вперед.

Когда Рин влетел в кабинет, распахнув дверь, то уже застал друга, с любопытством разглядывающего своего недавнего врага. Шея у того была неестественно вывернута, и тусклые глаза безучастно смотрели в потолок.

– Ни на мгновение тебя нельзя оставить, – буркнул советник, окинув императора взглядом и убеждаясь, что с тем все в порядке.

Склонился над незадачливым убийцей и скинул с него капюшон.

– Человек, – констатировал Рин и обшарил карманы, – вне всяких сомнений. Кто-то сильно недооценивает тебя, Гард, раз посылает таких наемников.

– Может, это какой энтузиаст из светлых? – предположил рыжеволосый мужчина, поднимая перевернутый стол и с сожалением поглядывая на разбитую бутылку прекрасного вина.

– Исключено, – покачал головой амисто и перевернул тело, закатывая рукав темной рубахи.

На запястье обнаружилась небольшая татуировка в виде витого кинжала с оскаленным черепом в рукояти – метка гильдии убийц.

– Его хорошо информировали, – досадливо бросил Рин и отряхнул руки, словно испачкался. – Он точно знал, куда и когда лезть. Обрати внимание, немногие знают, что ты чаще остаешься в своем кабинете, нежели в покоях. Даже слуги – и те свято уверены, что по ночам ты глодаешь девственниц в своей опочивальне.

– Даже так, – удивленно вскинул брови Гард и безотчетно потер переносицу.

Голова начинала странно гудеть, и глаза зажгло, словно кто-то бросил в них горсть перца. Слабость разлилась по всему телу, вынуждая его опереться на стол, но руки перестали слушаться, и император уже почти не осознавал того, что рухнул на пол без движения.

– Тьма! – выругался Рин, подскакивая к бессознательному другу и переворачивая того на спину.

Лицо Латгардиса было неестественно бледным, дыхание – рваным и неровным, а царапина на скуле почернела, будто выжженная огнем. Все тело мужчины охватила непроизвольная дрожь – страшный предвестник конвульсий.

– Клаврена быстро сюда! – рявкнул амисто робко выглядывающему из-за косяка слуге-гоблину. – Нужно противоядие от древянки!

Тот молча и стремительно исчез, а Рин, стараясь сдерживать подступающую к горлу панику, расстегнул ворот рубашки императора, прислушиваясь к слабеющему дыханию. Тот, кто послал сюда убийцу, знал о Латгардисе куда больше, чем позволено кому бы то ни было. Знал то, что император терпеть не мог постоянного надзора за собой и отказывался от любой охраны, равно как и легко вычислял тайную, в свое время приставленную к нему Рином. В тот раз советник действительно едва не угодил в опалу и после подобного обезопасить не желающего того друга не пытался. За что теперь Латгардис и платил в полной мере.

Древянка – растение, встречающееся только далеко на юге, рядом с огненными жерлами вулканов. Столь же опасное, сколь и действенное: вытяжка из жестких стеблей вызывала практически мгновенный паралич и выжигала жертву изнутри. И была одним из тех немногих зелий, которые успешно могли убить даже императора, несмотря на его устойчивость к ядам, только благодаря которой он сейчас еще дышал.

Но каждая минута – это приближение конца, страшного и мучительного. Как только яд доберется до сердца, сознание вернется, и тело Гарда охватят судороги, после начала которых противоядие уже не подействует.

Клаврен, придворный маг, слишком запаздывал. Счет шел на мгновение, и Рин более не колебался. Закатал рукава своей рубашки, опуская на тонкие запястья широкие браслеты с крупными сапфирами изумительно правильной формы, внутри которых пульсировало и билось стремительно разгорающееся сияние. Браслеты высверкнули голубоватыми искрами и внезапно сжались, впиваясь в кожу неожиданно острыми режущими кромками. Но ни капли крови не заструилось из-под странных украшений – только серебро металла стало быстро темнеть, приобретая красноватый оттенок, словно напитываясь добровольно отданной кровью.

Темный эльф прижал ладони к вискам умирающего друга, закусил губы и прикрыл глаза. Вверх по смуглой коже от самых кончиков пальцев, через браслеты, потянулись изломанные линии, словно чернила пролили по венам, и Рин скорчился от боли, склоняясь вперед и почти касаясь лбом лица императора. Но Гард задышал ровнее, бледность ушла с лица, заострившегося в преддверии смерти, и веки дрогнули.

– Рин, – хрипло выдохнул он, разглядев рядом с собой друга. – Прекрати лить надо мной слезы, я тебя еще переживу.

– Дрянь ты неблагодарная, – прошипел амисто и бессильно распростерся рядом с ним на полу.

Браслеты с тихим звоном разомкнули серебряные челюсти, вновь становясь безобидными украшениями, но под ними пролегли две широкие полосы истерзанной кожи, содранной и будто прижженной каленым прутом.

– Что это было? – Латгардис даже не рискнул подниматься на подгибающиеся ноги.