Темные времена (СИ)

– Что было, то было, – буркнул кузнец. – Сделанного не воротишь, и нам придется изрядно попотеть, прежде чем избавиться от этой напасти. Думать о причинах будем потом. Работай давай.

Гул прокатился по земле, горн выплюнул целый сноп искр, и дрожь ввинтилась в тело, ударила набатом в виски, заставила согнуться от нестерпимой боли – казалось, голову сжимают в тисках, дробят кости, тянут душу из груди.

Альв тяжело застонал и осел на землю, выронил молот, который с тяжелым грохотом выпал из рук. Мира больше не существовало: вся реальность сузилась только лишь до грызущей и скручивающей внутренности боли, ядом разъедающей волю, сознание и способность мыслить.

Яркая вспышка на самой границе зрения вытолкнула тьму из скорчившегося на полу человека. Кузнец с трудом открыл глаза и, покачиваясь, поднялся на ноги: клирик стоял, сложив руки в чудном жесте, и вокруг него бушевал обжигающе яркий белый огонь, плясал на волосах и отражался в широко раскрытых глазах. Заметив, что Альв поднялся, он опустил руки, и диковинное пламя сразу угасло, оставив после себя лишь наэлектризованный, словно перед грозой, воздух.

– Что, Темный побери, произошло? – прохрипел мужчина и сам подивился своему голосу.

– Не упоминай отродье тьмы, – привычно рявкнул святой брат. – Боюсь, произошло то, что мы все так хотели оттянуть.

– Твари? – недоверчиво протянул Альв, помимо воли вздрагивая.

Высокий вопль, пронзительный, вибрирующий, пробирающий до дрожи в ногах, вновь пронесся над городом, молотом рухнул на тех, кто успел избежать первой атаки, и люди, словно куклы, валились на мостовые, не в силах пошевелиться.

Кузнец подхватил двуручный меч со стойки для оружия – лезвие сверкнуло в отсветах пламени серебряным напылением, – и выметнулся прочь из кузни. Клирик, шепча под нос молитвы, выскочил следом.

Прямо за дверью они наткнулись на мальчишку, одного из учеников охотников, который делал древки для стрел: худощавое тело валялось на подтаявшем снегу, изломанное, безжизненное. Мертвые глаза слепо смотрели в равнодушное небо, изо рта, ушей и носа протянулись тонкие струйки крови. Кузнец едва не попятился назад, но совладал с собственным ужасом и почувствовал, как ярость закипает в груди, выплескивается могутной силой наружу.

Твари напали сверху. Вытянутые, тонкие тела были покрыты роговыми пластинами, а между ними серебрилась чешуя, как у рыб; узкие глаза светились бледно-желтым и улавливали любое движение. Иные раскрыли тяжелые кожистые крылья, перепончатые, как у летучих мышей, со стальными наконечниками-когтями на концах. Падали камнями сверху, впивались в беззащитных жертв, разрывали одним движением и вновь взмывали вверх. И в уши ввинчивался непрерывный вой, лишающий сил, мешающий сориентироваться и найти пути к спасению.

В нескольких футах от них промелькнула быстрая тень, вскинула небольшой, мощный лук: сверкнуло, вспыхнуло – и одна из Тварей захлебнулась воплем и рухнула вниз, проломив крышу дома, загрохотала, катясь по всходу – внутри завизжала женщина. Охотник взвился в прыжке, зацепляясь за ставни, извернулся кошкой и спустя несколько мгновений стоял на водосточной трубе. Качнулся, удерживая равновесие – и снова щелкнула тетива, и вновь существо, клоком тьмы расчерчивающее небо, сорвалось, глухо ударилось о землю, подмяв под себя вывернутые из суставов крылья, и затихло.

Альв почувствовал себя беспомощным – настолько быстро двигались охотники, спешащие к месту происшествия. Пели луки, срывались вверх стрелы, те самые, которые они делали уже два дня без перерыва, щелкали спусковые механизмы арбалетов – и зачарованные наконечники находили свои цели, вспыхивали рунами и прожигали Тварей насквозь, заставляя падать с неба, где еще живых споро добивали.

Одна из Тварей метнулась в сторону, пропуская серебряную смерть мимо, туманной полосой расстелилась у самой земли и ринулась, раззявливая пасть, прямо на кузнеца. Он хладнокровно подпустил ее на расстояние удара – двуручный меч вспыхнул рунами, рассек плоть, как масло, а потом полыхнул длинным лучом света, выжигая еще нескольких Иных, оказавшихся поблизости. Альв оскалился – этот клинок зачаровывал Хес, и добрая сталь, помнящая прикосновения охотника, не подвела, а кузнец в кои-то веки подумал, что магия приносят сейчас куда больше пользы, чем вреда.

Клирик повел руками, зажмурился, шепча губами одному ему известные слова – чары развернулись в копье, прянувшее к Тварям, пронзили взвывшее от боли существо, раскрутились, рассыпая в воздухе искры, и полыхнули расходящейся дугой, кромсая Иных, развеивая в пепел.

– Эй, святоша, давай еще разок! – крикнул кто-то из охотников.

Торгес поджал губы, но спорить было некогда, и повторил только что примененное заклинание. Пока расходящаяся дуга выжигала не успевших избежать смертоносного луча Тварей, охотники выбивали оставшихся, мечущихся и ослепленных.

– Как-то слабовато, – фыркнул невысокий темноволосый мужчина, опустил лук и смахнул пот со лба. – Не иначе как…