Темные Знамения (СИ)

Новобранец гонял во рту воздух, смотря на стонущего мага. Тот изо всех сил пытался принудить слабые мышцы, зафиксировать себя в одном положении, чтоб ему не вывернуло руки. Плохая идея. Вывиха не избежать. Между тем Альдред размышлял, как добиться своего в кратчайшие сроки. Ясно было, чародей долго не протянет.

Потребовалось вспомнить все навыки, нажитые Флэем в сане репрессора.

Мужчина средних лет. Богато расшитые одежды. Избалован жизнью на широкую ногу. Кто-то из сливок общества в Городе, что являет собой лишний рычаг давления. Раз уж он – дворянин, то у него есть семья. Пройтись можно и по ним. Быть может, родные даже не знают, что он маг, и это играло инквизитору на руку.

Альдред сделал смелый, но реалистичный прогноз: расколется. Этот маг может быть хоть сто крат идейным, но ему есть, что терять. На худой конец, персекутор сомневался в его готовности умереть.

«Его дух слаб», – чувствовал бывший репрессор.

– Имя, – строго требовал Флэй.

– Ты ничего… – начал было шипеть апостат.

Герои нынче не в почёте.

Удар. Бойком огрело коленную чашечку. Не сильно, и всё же резко. Ощутимо.

Чародей исторг поросячий визг, задёргал голенями. Суставы плеч дёрнулись. Хоть и не дошло до вывиха, этот очаг боли забурлил.

– Имя! – уже громче, перекрикивая изнывающего мага, повторил Альдред.

– Энцо, – провопил тот, раскрасневшись, подобно варёному раку.

– Полное имя!

Молчал.

– Ещё ударить?! – кричал Флэй.

– Энцо Фарнезе… – выдавил из себя тот.

– Фарнезе? – немало удивился пыточных дел мастер. На самом деле, нет. Альдред плотоядно осклабился. – Ты дворянин, так? Твоя семья держит ювелирную лавку на улице Роз, не так ли?

Ком встал у аристократа в горле. Зря он это сказал. Но иначе было нельзя. Узник проиграл заведомо.

Сквозь боль на круглом сморщившемся лице персекутор видел удивление в глазах городского предпринимателя. Тот и подумать не мог, что его так легко опознают: среди дворян он – пыль под ногтями настоящих держателей капиталов.

На самом деле, имя его давно числилось в канцелярских списках подозрительных лиц. Просто отложили в долгий ящик за неимением достаточных улик. Иначе его бы здесь не было: либо Башня, либо костёр Инквизиции. Третьего не дано.

Псы Церкви не только работают по факту свершения магического преступления, но и действуют превентивно. В этом им помогает агентура со стороны. Опять же, просто люди с улицы: сознательные граждане, проститутки, нищие. У улиц есть глаза и уши. Всё, что они видели и слышали, перетекает в доносы на стол канцелярам. А уже от них, через кулуарные сплетни либо прямую передачу дел, в другие отделы.

Так что, пусть и опосредованно, Альдред знал большую часть подозреваемых Города. И в действительности, дворяне – первые, за кем нужен глаз да глаз. Система, на которой зиждется поиск чародеев, не совершенна. Зато работает. Иногда сбоит, но отнюдь не в случае Энцо Фарнезе.

– Как ты?.. – заговорил маг опять.

И вновь удар. Молоток прошёлся по рёбрам, так и манившим своей открытостью. Раздался едва уловимый треск, приглушённый свисавшим с боков жиром. Вот и первый перелом. Пленник взвизгнул, захныкал. Его крутило из стороны в сторону, как свиную тушу, подвешенную на крюк за полураскрытую пасть. Брякнули цепи.

– Здесь вопросы задаю я, – холодно и методично прояснял Альдред.

Чародей скорчился от боли. Стиснул зубы. Зашипел. Собственный вес тянул его вниз, ломая немощные руки. Где-то внутри пленника зрело безумие. Слом психики.

Флэй не спешил, давая Энцо немного подумать. Пусть. Очень скоро отступник будет готов и мать родную продать, лишь бы его кошмар закончился.

– У тебя ведь есть семья, не так ли? А они знают, что ты маг? Нет? Это неважно, – рассуждал вслух Альдред, всецело владея положением вещей. – Они ведь уже совершили преступление. Укрытие чародеев от надзора Церкви карается смертной казнью.

Не переставая записывать, Нико поджал губы и смерил сослуживца презрительным взглядом. Стал чернее тучи. Слова Флэя навевали гадкие воспоминания о прошлом.

– И я знаю об их правонарушении. А если я об этом знаю, узнают и в Башне. Как ты думаешь, твои родные будут громко кричать, когда их подвесят вверх тормашками публично и пройдутся… Ну, скажем, пилой? Из стороны в сторону, вперёд-назад, толчок-откат. Как тебе понравится?

– Вы не сможете, – цедил сквозь зубы Фарнезе.

«Ушёл в отрицание. Напрасно…»

– Давай, утешай себя. Сути дела не меняет. Если бы Инквизиция не могла, ваша засада не накрылась бы медным тазом, так? Так. От кого ж ты тогда в ужасе улепётывал, м? Не сомневайся. Мы вырежем здесь всех. А потом мы вернёмся обратно в Город. И твою семью повяжут миротворцы. Твой род прервётся. И комедия окончится.

Отступник оскалил зубы и посмотрел на него красными от прилива крови глазами, полными лютой, зверской ненависти.

– Не буду врать. Лотерейный билет выпал тебе несчастливый. Твоя история закончится здесь. Потому что ты решил бороться за навязанные тебе, заведомо ложные идеалы. Твоё право. Подставил всех, начиная с тебя и заканчивая твоей семьёй. Браво, Энцо Фарнезе!